Рафаэль Гусейнов. Почему нас не любят? Российская журналистика и российская жизнь

ПИЛИТЕ, РЕДАКТОР, ПИЛИТЕ!

Одно время я нередко общался с замечательным музыкантом Александром Градским. Его дочь Маша и мои сыновья учились в одной московской гимназии, дружили. Как-то я спросил у Саши, почему он запустил в СМИ обидное для меня и моих коллег словечко «журналюги». Градский очень серьезно отнесся к моим словам. «Пойми, я как человек публичный, заинтересован в СМИ. Могу даже понять профессиональные попытки ради красного словца залезть в душу. Но ведь этого некоторым из твоих коллег мало. Плюнуть и растереть стремятся. Сам подумай, ну разве это журналисты?».

После этого разговора прошло 15 лет. Наши дети выросли, изменились. А вот стала ли другой наша журналистика? Почему теряется уважение к нашей профессии? Власти ли в этом виноваты или на нас тоже лежит ответственность? Задаю этот вопрос не случайно. Председатель думского Комитета по СМИ Леонид Левин недавно во время встречи в Союзе журналистов России отметил, что Комитет только за последний год отклонил 14 законов, ограничивающих, так или иначе, работу СМИ. Появился даже любопытный термин «избыточное регулирование». В последнее время СМИ все чаще становятся источником скандалов, некрасивых разборок, и уже не журналисты цитируют политиков, а политики удивляются скандалам в нашей профессиональной среде.

Проблемы российских средств массовой информации начались не сегодня. На первый взгляд российский рынок СМИ, так или иначе, существует и даже развивается. Одни издания уходят, их место занимают другие. Активно действует блогосфера. Иногда настолько активно, что власть имущие пытаются законодательно ограничить сферу ее распространения. Заметим, что сегодня в Интернете можно найти все: от советов как отравить собаку соседа и остаться безнаказанным до инструкций по изготовлению атомной бомбы. «Комсомольская правда» после распада СССР сориентировалась первой и, уменьшив заслуженные ордена в шапке газеты, стала таблоидом, перешла в принципиально иной формат. «Московский комсомолец» урезал свое название до «МК» и открыл свои полосы для частных объявлений жриц любви и «массажных салонов». Менялись и другие газеты, радио и телеканалы в соответствии с пожеланиями новых хозяев. Старейшие «Известия» в буквальном смысле этого слова пошли по рукам. Читатели не успевали привыкнуть к новым редакторам, обозревателям и собкорам, а их уже меняли следующие команды. Некоторые из новоиспеченных «журналистов» приходили с одной лишь целью: попилить бюджет.

Проработав десять лет в «Труде», я видел, как это может происходить. Надо признать, что к началу 2000-х годов стало ясно, что газета остановилась в своем развитии. Консервативный, традиционный характер изложения, устаревшая верстка, отсутствие критических публикаций, невнятная позиция по актуальным проблемам, а то и вовсе отсутствие какой-либо позиции привели к потере читателя. «Труд» стали покидать яркие журналисты. Газета становилась все осторожнее и осторожнее, теряя порой фантастические возможности роста тиража из-за своей осмотрительности. Не забуду ситуацию, когда из Белого дома, которым уже тогда командовал Владимир Путин, пришло предложение напечатать с продолжением отрывки из его первой книги. Будущему президенту России под благовидным предлогом было в этом отказано. Не рискнули.

Из сложившегося положения было два выхода. Один предполагал качественное изменение контента, сокращение раздутого аппарата газеты, привлечение молодых современных перьев, переосмысление системы распространения, рекламы. Короче, «Труд» мог бы стать современной, динамичной газетой на базе старых традиций. Такой шанс был.

Но был выбран другой путь: отдать издание в руки солидных инвесторов, которые смогли бы вдохнуть в него новую жизнь. И такие люди нашлись. Два православных банкира, владевших к тому времени крупным издательским домом, согласились поддержать газету, которая когда-то имела самый большой в мире тираж – 22 миллиона экземпляров. Молодые банкиры с окладистыми бородами, мягкими манерами и дружеским обращением «отцы» окончательно покорили тех, кто принимал решение о продаже «Труда». Бизнесменам, как позже выяснилось, приглянулась не сама газета, а исторический особняк в самом центре Москвы, который был собственностью «Труда». Особняк был быстро продан, а газету переселили в здание, где бетонный пол сотрясал гул ротационных машин, в воздухе ощутимо пахло, как в цехах химзавода, а пейзаж за окнами удачно дополняли мрачные трубы, подстанция и облезлые заводские цеха. Смотреть на это было обидно и больно. Новые владельцы позиционировали себя людьми глубоко верующими, искренне оскорблялись, если на рекламных полосах появлялась скабрезная, на их взгляд, иллюстрация. Бога они любили, но деньги любили гораздо сильней. Подобный фокус с выселением и торопливой продажей здания банкиры довольно быстро осуществили и с доставшимся также им еженедельником «Аргументы и факты». И не были одиноки. Таким же образом обошлись новые владельцы с «Литературной газетой». С «Известиями» поступили еще циничней. У них не только отобрали историческое здание, но и практически целиком изгнали коллектив. Уходя, журналисты сделали заявление, которое могло бы послужить определенным предостережением. «Это символический акт насилия, совершаемый над отечественной журналистикой. Какой бы подобострастной к властям, какой бы экономически убыточной ни была до этого момента газета, никакие ожидаемые владельцем доходы никогда не оправдают того прискорбного факта, что журналистика стараниями собственников газет и журналов все чаще превращается в сферу обслуживания самых примитивных вкусов публики, отучая ее от необходимости невыгодного и не всегда комфортного интеллектуального труда».

В тот же «Труд» вместе с новыми владельцами пришла и новая команда. Перемежая русский мат с английскими вкраплениями, засыпая окружающих кучей интернеттерминов, дурно одетые и плохо пахнущие, они быстро вытеснили тех, кто еще оставался в этой газете. В коридорах «Труда», в кабинетах заместителей главного редактора и редакторов отделов стали появляться небритые, в лучшем случае зашитые, а в худшем - запойные господа, неряшливые дамы в несвежих майках, нервно грызущие грязные ногти.

Но самый большой сюрприз ждал читателей впереди. В скором времени подписчики «Труда» получили неожиданный «подарок». Вместо знакомой газеты в почтовых ящиках оказался аляпистый рекламный листок. На «продвижение» нового «продукта» были потрачены сотни тысяч долларов. Половина Москвы была увешана растяжками с рекламой «нового «Труда». Растяжки скоро сняли, вместе с ними исчезли и отчеты о том, как были потрачены деньги.

«Вы должны понять, - говорил мне новый главный редактор, когда я зашел попрощаться. - Скоро будет новый «Труд», где будет классно разыгран сам смысл этого слова «трудиться», «сотрудничать», «трудоустраиваться». Главный редактор как в воду глядел. «Розыгрыш» получился впечатляющим. Тиражи нового «Труда» рухнули до нуля. И «трудоустраиваться» в скором времени пришлось главному редактору и его команде.

Сегодня «Трудом» управляет, пусть и малочисленная, но квалифицированная команда. Во главе ее бывший главный редактор «Комсомольской правды» В.Симонов, который пытается восстановить когда-то сложившийся позитивный имидж газеты.

Иная ситуация в когда-то известной газете ЦК КПСС «Социалистическая индустрия». В горбачевские времена, когда о социализме стало принято говорить только дурное, газета стала «Рабочей трибуной», а уже при Ельцине поменяла название на «Трибуну». У издания сегодня вполне солидный владелец – Газпром-медиа. В издании неплохая творческая команда, есть читатели, которые традиционно готовы поддержать свою газету. Несколько лет назад сюда пришла новая команда топ-менеджеров. Люди далекие от журналистики, поднаторевшие на рекламе, они не ставили целью поддержать издание, насытить его содержательным контентом. Зато у руководства появились дорогие лимузины, на футбольные матчи по всему миру организовывались поездки из скудного командировочного фонда. Всем было известно, что один из начальников «сильно любит футбол». Тем в газете, кто не имел отношения к творческой деятельности, а занимался хозяйственной работой, были положены оклады, значительно превышающие зарплату журналистов. Некоторые из руководителей львиную долю рабочего времени посвящали унизительному обслуживанию тогдашнего руководства Газпром-Медиа. Газета начала вырождаться, ставить в заблуждение читателей и рекламодателей фиктивными цифрами тиражей. Огромные долги поставили когда-то популярное издание на грань выживания. Кто виноват в этом? Не власти и не Кремль создали такую ситуацию.

У молодежи ощутимо падает интерес к когда-то престижной профессии журналиста. Знаменитый журналист, автор многих книг, лауреат Государственной премии СССР Владимир Губарев с горечью рассказывал мне, что молодые журналисты готовы писать обо всем, но только не о науке. То же самое можно сказать и об экономике, культуре. В последние годы выпускники отделений журналистики многих российских вузов, получив дипломы, охотно трудоустраиваются в пресс-службы, рекламные и пиар агентства. Можно ли их осуждать? Не так давно в Центральном доме журналиста в Москве мне пришлось наблюдать показательную сцену. На встречу с читателями пришли мэтры советской и российской журналистики. Состоялся по-настоящему интересный и увлекательный разговор о профессии. Ведь с читателями общались те, на чьих публикациях воспитывались и продолжают учиться поколения молодых журналистов. Были среди участников встречи и студенты журфаков московских вузов. У молодых и симпатичных людей не нашлось к выступающим ни одного (!) вопроса. Об отношении к профессии нового поколения будущих журналистов мне как-то с иронией рассказал руководитель театра «Сатирикон» Константин Райкин. На интервью к нему напросилась корреспондент одной известной российской газеты. Уже с первого вопроса стало понятно, что юная особа не подготовилась к интервью. Тогда Райкин предложил ей помочь с пресс-релизами, другой справочной информацией об истории театра, его основателе Аркадии Райкине и встретиться позже. Через несколько дней эта встреча состоялась. Журналистка начала ее с вопроса: «Скажите, господин Райкин, как к вам обращаться по отчеству?».

«ЛЮБЛЮ РОССИЮ КАК ЧТО-ТО НЕ СВОЕ»

Россия перестала быть закрытым, изолированным обществом. За каждым известным журналистом, помимо его профессиональных секретов, есть биография, личная жизнь. Нравится нам это или нет, но наши читатели и зрители подсчитывают наши гонорары, изучают маршруты зарубежных поездок. Им интересно, имеют ли журналисты недвижимость за рубежом и где они отдыхают. В трехзвездном отеле или на собственном острове олигарха по его персональному приглашению и с доставкой личным бортом.

Элита российской журналистики работает в телевизионных кампаниях. У некоторых из тех, кого считают «творцами общественного мнения», годовые доходы превышают миллионы долларов. Отдыхают они от идеологических битв в Европе, охотно покупают недвижимость в США. Хочу, чтобы меня правильно поняли. Труд квалифицированного, популярного журналиста заслуживает уважения и достоин соответствующего вознаграждения. Так, кстати, он и оплачивается во многих странах. Американская телеведущая Опра Уинфри обладает состоянием в $ 2,8 млрд. Очень богатым человеком был знаменитый журналист Уолтер Кронкайт (ныне покойный), миллионером является Ларри Кинг. Эти люди – настоящие американцы, они считают себя патриотами страны, и никто не слышал от них слов, унижающих США. А вот известный российский журналист, тоже весьма небедный по нашим понятиям человек, достаточно четко не так давно выразился, что в России его держит только работа. «Я многое люблю в России, но сказать, что я люблю Россию… Ну, я ее люблю как что-то не свое. Это не мое». Не могу не оценить откровенность. Понятно, что в России мэтра держат гонорары. Невозможно представить, чтобы такие слова о своей стране сказал ведущий американского телеканала. Во всяком случае, он довольно быстро перестал бы быть ведущим.

Не украшают наше профессиональное сообщество и постоянные перепалки между СМИ. Еще несколько лет назад руководители российских СМИ ни под какими предлогами или нажимом сверху не позволяли себе критиковать коллег, придерживавшихся иных взглядов, чем у них. Существовал некий неписанный свод корпоративных правил, который неукоснительно соблюдался. Сегодня же коллеги из СМИ, противостоящих друг-другу по линии «патриоты» - «либералы», называют публично друг-друга словами, которые даже в общественном туалете неловко на стене писать.

УМЕР ЛИ МОЗГ?

По своей ожесточенности полемика между идейно противоборствующими российскими журналистами напоминает уже позабытые битвы «холодной войны». С одним лишь исключением. Тогда непримиримые противники все же соблюдали определенные приличия. Если и не принимали аргументы противной стороны, то хоть выслушивали их. Сегодня у многих известных журналистов любимым жанром стал монолог. Чутко прислушиваясь к себе, восхищаясь собственным интеллектом и любуясь собой, ни слыша никого вокруг, кроме самого себя ведут эфиры Дмитрий Киселев, Матвей Ганапольский, Сергей Доренко, Юлия Латынина и целый ряд других мэтров. В речах ведущих журналистов преобладающе звучат стальные нотки. Мнение собеседника, если он не прибыл из Кремля на лимузине с мигалкой, их мало интересует. Посмотрите на заставки телевизионных эфиров, представляющих наших телезвезд. Державные профили, пронзительные взгляды, императорская поступь на фоне кремлевских пейзажей. Мелькание на втором, а то и третьем плане мировых лидеров, которых они удостоили своим вниманием.

Появились и новые «звезды», способные напористостью, переходящей в наглость, покорить любые вершины, скинув предварительно любого, кто мешает им двигаться вперед. Еще совсем молодые ведущие, приглашая в эфир компетентных, солидных собеседников, не стесняются им тыкать, указывать: «Вопросы здесь задаю я».

Недавно с «Эха Москвы» уволился Сергей Корзун, основатель и первый главный редактор радиостанции. Сергей – интеллигентный, умный журналист с хорошей репутацией в профессиональных кругах. Не был замечен в пошлых интригах и хамстве. Его передачи «Особое мнение» и «Без дураков» пользовались уважением у аудитории. По его словам, решение уйти было вызвано оскорбительными репликами помощника главного редактора Леси Рябцевой в ее блоге на сайте «Эха Москвы». Напомним, что милая девушка написала недавно о российской оппозиции следующим образом: «безжалостные, одновременно бесхребетные и врущие сами себе жлобы». Не пожалела Леся и коллег из соседних кабинетов: «ничего не понимающие или не знающие м…даки». Молчание руководителя радиостанции Алексея Венедиктова, полагает Корзун, свидетельствует, что он эти оценки разделяет. Венедиктов, впрочем, с этим не согласился.

Приговор, который основатель «Эха» выносит своему детищу, достаточно суров: «организм еще работает, но «смерть мозга» уже наступила». Сергей Корзун пишет: «Непрофессиональные, высокомерные, злобные и просто оскорбительные суждения из комментариев к постам перекочевали в сами посты, а открытый троллинг некоторыми ведущими некоторых гостей программы – в эфир… Мне представляется, что репутации бренда «Эхо Москвы» это наносит смертельный ущерб…Нефильтрованное «Эхо» стало опасным для душевного здоровья».

«Эхо» разместило на своем сайте объяснительную записку (я так бы назвал пост Корзуна) и ответ ему Венедиктова. Но самое интересное произошло дальше.

Малоизвестная до сей поры девушка Рябцева стала фигурой весьма цитируемой и по этой причине была приглашена на завтрак к журналистке Ксении Соколовой из журнала «Сноб». Надо заметить, что если Леся все еще мелкая рыбка с остренькими зубками, то Ксения, несомненно, акула пера, способная живьем проглотить и переварить любого, кто уютно устроился в кресло напротив нее с желанием попить чайку. Перед тем как цитировать это «замечательное» во всех смыслах интервью, хочу извиниться перед читателями за словечки, которыми обменивались милые дамы. Эти выражения, разумеется, не из моего лексикона, но из песни, как известно, слов не выкинешь. Даже матерных.

Ксения Соколова сразу поняла, кто сидит перед ней и особенно не церемонилась. Вот начало этого увлекательного разговора, размещенного на сайтах «Эха Москвы» и «Сноба».

«Соколова: Дорогая Леся, как вы, вероятно, догадывайтесь, мой интерес к вам вызван вашим троллингом на радио «Эхо Москвы», принявшим апокалиптические масштабы. Приличные люди на вас за это очень сердиты. До такой степени, что одна в высшей степени почтенная дама, издатель, буквально предложила «…ать вас вшестером».

Рябцева: Ага, во все дыры. Это Варвара Горностаева.

Соколова: Увы, сегодня я не прихватила с собой уважаемую Варвару, а также квартет потных негров, поэтому буду мучить вас одна».

ЯЗЫК СТОЧНОЙ КАНАВЫ

Дальше-больше. Вопросы и ответы стоят друг-друга. К примеру, Соколова спрашивает о положении дел на радио «Эхо Москвы» и личных отношениях помощницы с шефом. «Существуют ли у вас какие-то конкретные договоренности? Как вообще была выработана такая тактика? Возможно, Алексей Алексеевич (Венедиктов – Р.Г.) однажды подошел к вам и сказал: «Леся, я придумал классный способ убрать отсюда всю эту старую перхоть?...». Или «Честно говоря, со стороны вы напоминаете классическую комическую пару. Пожилой человек, климактерический ходок, имеющий вид «лихой и придурковатый» и наглая малообразованная девица, которая ему что-то такое делает под столом, от чего он совсем съезжает с катушек…». «Возможно, вы счастливо сочетаете в себе разные таланты. Вы же сами писали про «пульт под столом»… «Из ваших слов я поняла, что у вас на маленькой уютной радиостанции – веселый цирк и балаган и ваш босс замечательно развлекается с вашей помощью». «С вашего позволения, спрошу вас напрямую: вы отдаете себе отчет, что ваши посты в блоге «Эха» - это безграмотная и беспомощная по смыслу херня?».

Ответы юной журналистской леди так же оригинальны, как и вопросы. По-существу, Леся опровергает только мысль о том, что она управляет шефом с помощью «пульта под столом». При этом признает, что ее любовником является писатель Багиров. Со всеми остальными характеристиками она согласна. И с тем, что она призвана бороться и победить «старую перхоть» на «Эхе», и с тем, что ее посты «беспомощная херня», и с тем, что на работе ее окружают «овощи и мудаки», и главным ее «творческим достижением» является ничем не прикрытое хамство. Ну как бы ни притворялась хулиганствующей дамой Соколова, но и ее удивила история с вопросом, заданным Лесей Владимиру Познеру. Девушка поинтересовалась: «Какой у вас главный страх?». На что Познер честно ответил: «Боюсь ослепнуть». На что последовал «дружеский» совет: «Не переживайте, перейдете на радио».

Так получилось, что сегодня на сайте «Эха» интервью с Лесей стоит рядом с «дружеской перепиской» Познера с другим мэтром Матвеем Ганапольским. Совпадение, разумеется, случайное. А вот стремление оскорбить друг-друга, унизить, опускаясь до площадной брани, увы, не случайное. Ганапольский, чей раздраженный голос доносится в последние годы из Киева, стал поучать Познера с кем ему надо встречаться в эфире и как себя вести, упрекнул в сотрудничестве с властями. На мой взгляд, Познер этих упреков не заслужил. Но дело не в этом, а в том, что посмевшему поднять голос на Познера Ганапольскому в весьма жесткой форме дали понять, что он, по существу, посягнул на памятник. При этом Познер подчеркнул, что его «не е…т» точка зрения как своего собеседника в эфире Хирурга-Залдостанова из-за приглашения которого разгорелся сыр-бор, так и самого Ганапольского. Эта дискуссия так взволновала общественность, что престарелый профессор-историк Мирский, в основном обличающий моджахедов и ИГИЛовцев, и еще помнящий, судя по всему, такие обращения друг к другу россиян как «сударыня» и «милостивый государь» обличил обоих оппонентов. Публичную переписку Ганапольский-Познер он назвал языком «низшей, вульгарной категории, плебейского уровня». И даже вспомнил, что по-английски это можно назвать «gutter language» – язык сточной канавы.

И вся эта полемика стоит на сайтах, которые читают тысячи людей. Некоторые из них ожидают увидеть от любимых радио и других СМИ - источников что-то разумное, доброе, вечное. Другие открыто признаются, что теряют уважение к тем из наших коллег, кто предпочитает не спорить, а материться.

Обидно, что все это происходит в СМИ, чей голос важен для многих россиян. Особенно в нынешние времена. У «Эха» - честно заработанный авторитет и сложившаяся аудитория, которая готова живьем загрызть любого обидчика любимого радио. Но даже самые горячие поклонники были озадачены некоторое время назад, когда молодой журналист Плющев посмел в блогах оскорбительно отозваться о трагической гибели молодого человека, сына руководителя кремлевской администрации.

Смерть безвинного человека это-всегда драма, сострадание, сочувствие. Даже если погибший или его близкие твои идеологические противники. Нельзя на эту тему злословить, злорадствовать. Убежден, что журналист и радиостанция, дружно защитившая его, перешли определенную черту. Никто ведь не отменял нравственных, этических принципов нашей профессии, ответственности за слово, услышанное в эфире или прочитанное в газете. «Эхо» - уникальный продукт новой России и когда из его эфиров «летят утки», что уж говорить о других лихих борзописцах.

И НЕ ДРУГ, И НЕ ВРАГ, А ТАК…

Во время недавней массированной атаки на офис Союза журналистов России и Центральный дом журналиста неожиданно выяснилось, что за попытками откровенного захвата стоят не рейдерские структуры, а наши коллеги, журналисты. Узнали мы в этой истории и цену журналисткой солидарности. Руководитель крупнейшей российской официальной газеты не разрешил публиковать информацию о наездах на Союз журналистов. А от имени Союза журналистов Москвы прозвучало заявление о том, что, дескать, Союз журналистов России должен незамедлительно выселиться из своего здания и передать его своим соседям, которые активно заняты «внешнеполитической пропагандой». Не удивились мы только тому, что Союз журналистов в этой сложной ситуации дружно поддержали международные, европейские журналистские структуры.

Попытки расколоть Союз журналистов путем создания альтернативных структур предпринимались и раньше со стороны властей. Сегодня же в Москве, Санкт-Петербурге, Краснодаре этим занимаются наши коллеги. К сожалению.

Вот и думаешь после этого, что те же самые студенты журфаков во время лекций слышат о высоких профессиональных стандартах и этике профессии, а заглянув в телеокошко, или развернув газету, встречают прямо противоположное.

ОПАСНАЯ ПРОФЕССИЯ

Можно с уверенностью сказать, что журналистика в новой России – одна из самых незащищенных профессий. Работодатель расправляется с коллегами легко и просто. Частенько при молчании, иногда при робких возражениях правозащитников.

При этом, чем дальше от Москвы тащит свою нелегкую ношу журналист, тем сложнее ему отстаивать свои принципы. Недавние социологические исследования выявили любопытную картину. Журналисты из районных, городских провинциальных изданий охотно и с удовольствие критикуют Путина, Кремль, столичных министров, но критические перья в адрес какого-нибудь поселкового главы придерживают. Почему сложилась такая картина, я думаю, объяснять не надо.

Журналистика стала и одной из самых опасных профессий. За слово могут убить. И делают это безнаказанно. Я только что вернулся из Махачкалы. Участвовал в почетной и грустной церемонии вручения премий памяти дагестанского журналиста Хаджимурада Камалова. Наш коллега, основатель и учредитель газеты «Черновик» был убит 15 декабря 2011 года в Махачкале недалеко от офиса газеты. Убийца выстрелил в журналиста 14(!) раз. Так с мужественным и принципиальным журналистом расправились за правду, которую он проповедовал, за честность и стремление разоблачить коррупционеров. Я много говорил в те дни с друзьями, коллегами журналиста и ни один из них не сказал, что прекратит писать, что испугался. И это при том, что с 1992 года в Дагестане было убито 17 журналистов. Но у молодых коллег Хаджимурада была уверенность в том, что слово журналиста, его перо и голос очень нужны в современной России, принципиально важны для будущего страны.

(Сайт Союза журналистов России, 08.06.2015)