Павел Вощанов. И тогда я решил уйти из Кремля.

О нравах, царящих в коридорах власти, о кризисе доверия политическим лидерам, о непростой предвыборной ситуации в стране журналист беседует с известным политологом.

- Начнем с того, что стало известно недавно: Вощанов баллотируется по одномандатному округу в Государственную Думу. Напомню нашим читателям, что во власти ты уже побывал в качестве самого первого пресс-секретаря президента Ельцина.

- …К примеру, в Германии просто невозможно представить себе президентом такого человека, как Ельцин. Он может быть только в России, потому что достаточно точно отражает и умонастроения избирателя, и его уровень. Он такой, потому что мы сами такие…

- Бориса Николаевича россияне избрали президентом дважды. Значит ли это, на твой взгляд, что за прошедшие годы российский избиратель не изменился?

- Разве что в худшую сторону. Обрати внимание: ведь сегодня мы попадаем в ту же самую ловушку, в которую попали в 91-м году. Вспомни, как тогда надоел всем Горбачев, какое он вызывал раздражение. Раздражало все: как он говорит, что он говорит, его манеры, его супруга. И все кинулись тогда от нелюбимого и надоевшего Горбачева в объятия, по существу, никому не известного Ельцина. Только потому, что он был против генсека, потому что он декларировал милые сердцу неискушенного избирателя мысли об отмене привилегий, о том, чтобы чиновники ездили на автобусах: Нынче всем надоел уже Ельцин. Всех раздражает, как он говорит, что он говорит, как он ходит, раздражает его окружение, его семья. Избиратель вновь готов кинуться в объятия малоизвестного, но привлекательного молодого человека.

- Согласись, что, помимо иррациональных мотивов поведения, у российского избирателя и в 91-м, и в 99-м году были и есть достаточно ощутимые объективные причины для вроде бы "не объяснимых" симпатий к определенным политическим фигурам, о которых ты говоришь. В 91-м году именно Ельцин победил путчистов и покончил с всевластием КПСС. А в 99-м именно Путин во весь голос сказал о приоритете национальных интересов России во внешней и внутренней политике, именно ему удалось повернуть события в Чечне в нужное для России русло, именно он сумел вернуть армии веру в собственные силы, а рядовым россиянам веру в свою армию. Не так ж это и мало.

- Согласен. И к сказанному тобой добавлю только, что Путин великолепно почувствовал, что российский избиратель устал ощущать себя униженным, он очень точно почувствовал рост антизападных настроений и дал им выход. Ну что ж - лишь бы только наш избиратель, очарованный нынче Владимиром Путиным, не испытал горечи разочарования после президентских выборов. Как это случилось с Ельциным.

- Кстати, почему ты ушел от Ельцина? На этот счет ходили разные слухи. Интересно все-таки узнать правду из первых рук.

- Знаешь, еще когда Борис Николаевич был в ранге руководителя Госстроя СССР, отставленный из большой политики Горбачевым, у меня начали возникать мысли о том, что не все так просто в этом человеке. Однажды мы вылетали в Японию. В аэропорту "Шереметьево-2" он спрашивает меня: как пойдем - через депутатский зал или как рядовые пассажиры? И сам же решил: пойдем, как рядовые. А то журналисты увидят в депутатском зале и решат, что Ельцин только на словах борется с привилегиями. Прошли через обычную стойку регистрации, вошли в салон самолета, и тут я получил серьезную взбучку от Бориса Николаевича. Оказывается, билеты у нас были куплены не в первый класс, а в экономический. То есть мы должны были лететь, как рядовые пассажиры. Я ему говорю: так ведь мы решили вроде, что живем без привилегий. Он мне отвечает, дескать, соображать же надо: в самолете журналистов-то нет, можно и слегка "расслабиться". Тогда это только неприятно царапнуло. А окончательное решение уйти пришло как раз в дни августовского путча 91-го года. Люди искренне решили защищать демократию, своего президента. Сидели на ступенях, жгли костры. Ночи тогда уже были холодные. Я ни секунды не сомневался, что, начнись тогда боевые действия, все они погибли бы. А знаешь, что происходило в это время ниже цокольного этажа, в бомбоубежище Белого дома?

- Что же там происходило?

- А там был накрыт стол, и Борис Николаевич с ближайшим окружением "расслаблялись", ожидая разрешения ситуации. Когда я увидел это - мне не по себе стало. Словом, я решил, что пора уходить. Оставались еще какие-то дела, обязательства, которые надо было выполнить. Но решение созрело.

- И когда наступил окончательный разрыв?

- Мы возвращались из Парижа, и вдруг в самолете я узнаю, что президент подписал указ о назначении нового руководителя Российского информационного агентства. Я тогда был председателем правления этого агентства, и никто не удосужился мне о новом назначении сказать. Самое же поразительное было в том, что президент подписал распоряжение о назначении на эту должность человека, ничего не понимающего в журналистике и проработавшего 15 лет директором стеклотарного завода. Тогда я попробовал было возразить, но мне было достаточно грубо сказано: иди и делай, что тебе царь велел. И вот тут я понял окончательно, что никакой я не соратник, а просто слуга у такого вот хозяина. Слугой я быть не хотел и ушел.

- Судя по всему, ты изменился за эти годы, проведенные с президентом. Принял приглашение работать с Ельциным один Вощанов, а уходил от него уже Вощанов другой.

- В каком-то смысле так оно и было. Я пришел на работу к президенту с нормальным желанием что-то хорошее сделать для страны. И вдруг увидел, что это никому не надо. А нужно, как и раньше, служить, прогибаться, знать, на кого настучать, а кому вовремя подхихикнуть. Ты знаешь, какой была у нас самая главная проблема, когда мы переезжали из Дома правительства в Кремль?

- Ну, наверное, кому в каком кабинете сидеть?

- В десятку! Дошло до того, что Коржаков ходил по коридорам и командовал, где и кого разместить. Если рядом с президентским кабинетом - ты человек хороший, если твой кабинет в отдалении - не очень, а если и вовсе на другом этаже, то с тобой и здороваться не обязательно. То же, кстати, было и при дележе автотранспорта. Если у тебя машина из гаража особого назначения - ты человек. А если из гаража Белого дома - тебе при встрече можно просто кивнуть, другого ты не достоин. А какая связь у тебя? Первая "вертушка" есть? А телефон с надписью "президент" для прямой связи с "самим"? Нет? Ну, тогда гуляй себе. Уже в начале 92-го года я понял, что тут серьезной политикой и не пахнет. Начиналась большая дележка собственности. Но о том разговор особый. Сейчас, кстати, мы начинаем снимать многосерийный телевизионный фильм по моему сценарию о нравах, царивших в коридорах российской власти того времени. Я убежден, что именно из тех дней и лет выросло то, что мы пожинаем сегодня и в экономике, и в политике, да и просто в жизни. А я видел это все своими глазами.

"Труд-7", 9 декабря1999 года