Виктор Злобин. Семидесятники Шестого этажа. Поэма, стихи, посвящения

Виктор Злобин - бывший собкор "Комсомольской правды" в Казахстане (1970-80), позже - обозреватель газет "Федерация", "Советская Россия", затем - многие годы на государственной службе. Но главное - Виктор поэт, автор искренних стихов и поэм. Он обладает и редким даром: откликаться поэтическим словом на конкретные события, каким стала, например, первая встреча сотрудников "Комсомолки" семидесятых годов. Тогда мы учредили свой Клуб. А Виктор сочинил целую оду, восхваляющую и каждого из нас, и сообщество Шестого этажа в целом. Тонкое и ранимое восприятие жестоких реалий жизни, вызывающих у Злобина вполне соответствующие его фамилии оценки, сочетаются у него - человека на самом деле нежного, мягкого, любвеобильного, замечательного друга и ценителя всего прекрасного - с от души идущими славословиями в адрес друзей по Клубу. Простим Виктору его завышенные комплименты - они от широты его натуры и доброго сердца. Публикуем оду Виктора Злобина как в некотором роде исторический документ нашей клубной жизни. Первоначальная запись была озвучена на первом традиционном сборе, затем дополнена и отредактирована автором.
 
На снимке: Виктор Злобин (справа) на фоне юбилейного плаката Василия Пескова во время проведения Книжного салона на 23-й Московской международной книжной выствке-ярмарке (2010), золотым дипломом которого была награждена книга Злобина "Дорогая моя, единственная" (сборник фронтовых писем с комментариями автора)
 
 
 
СЕМИДЕСЯТНИКИ  ШЕСТОГО ЭТАЖА
 
Романтическая повесть о встрече собратьев  по перу
в «потёмкинской» деревне Жуковка в апреле 2004 года

1
В разбитых сапогах, с котомкой
Я шёл дорогой в никуда.
В деревне Жуковка Потёмкин*
И рядышком его звезда,
Ланеподобная Манана
Прервали путь постылый мой…
И,  выйдя словно из тумана,
Скажу, друзья, вам без обмана,
В кругу компании честной
Увидел я, что я – живой.
2
Увидел я по милым лицам,
Что наш Этаж не позабыт.
Что мы верны своим страницам,
И фолиант наш  не зарыт.
То книга – о Семидесятых,
О наших молодых годах,
О нас, мечтателях крылатых,
Счастливых, дерзких, не богатых,
С библейской ясностью в глазах,
Не знавших, что такое страх.
3
Ту книгу вместе мы писали.
В ней – наши помыслы, сердца.
В жестоком мире мы создали
Свой добрый мир, как мир Творца.
Потомки будут сбиты с толку:
Копнув историю едва,
Откроют нашу «Комсомолку»
И обнаружат – не иголку,
Не смесь чудес и колдовства,
А Атлантиду номер два!
4
Да что там, братцы,  Атлантида!
Сей исторический момент,
По утверждению  Эвклида,
Сойдёт за мегаконтинент.
На нём, во флагманской палатке
По имени «Шестой этаж»,
С боксёрской доброю ухваткой
(Вы правы со своей догадкой)
Наследник  Аджубея аж
Сидел верховный - Панкин наш.
5
«Сидел», «стоял» - какая проза:
Он словно дух средь нас витал.
Круша тиски официоза,
Газету мудростью питал.
Его  неспешные  беседы
Гасили  надпартийный гул.
И отступали  наши беды,
И было ясно: для победы
Нужна Полтава, где б шагнул
На шведский стол российский стул…
6
Так пусть под кровом Александра,
Где сбор «штыков» очередной,
И «цинандали», и «массандра»,
И «путинка» блеснут слезой.
Они помогут в этом зале
Былые чувства воскресить,
Сказать слова, что не сказали,
Припомнить  радости, печали,
Ну, а кому-то, может быть,
И боли сердца утолить.
7
Тут узнаём мы друг о друге
Как говорят, из первых рук.
Вот Муссалитин в нашем круге,
Дай слово, хлопчик Боднарук!
Я помню степи Казахстана,
Где с ним шагали  мы след в след,
И, украшенье достархана***
Нам бесбармаки из барана
И  изумительный сур-ет
С жайей давали на обед.
8
Через отроги Ала-Тау
Мы, как волхвы, пришли туда,
Где у мартенов Темиртау
Зажглась казахская звезда.
Степняк в  «панаме» металлурга,
Природной мудрости казан,
Со светлой головой Ликурга****
По воле неба-драматурга,
Расправив богатырский стан,
Стал президентом Нурсултан*****…
9
Нас волей Панкина крестили.
Володю «Новый мир» украл.
Мы стали тем, кем раньше были.
Он к музам в вечный плен попал.
Теперь  Владимир, друг наш славный,
С высокой прозою  - на ты.
Писатель и редактор – главный,
Певец духовности державной,
Без шума, гама, суеты
Возводит храм своей мечты.
10
А вот в весёлом хороводе,
За круглым дружеским столом,
Как бог, сидит другой Володя:
Наука держится на нём.
Владимир Губарев – учёный,
Брат космонавтам, фауст, маг,
И с Байконуром обручённый,
И Чернобылем опалённый,
Держа перо, что меч в руках,
Загнал молоха в «Саркофаг»******
11
Среди газетных великанов,
Как Игнатенко, Рост, Песков,
Блистал пером и Голованов,
Наш полемист и острослов.
Тут места не было для скуки.
В плену космических идей
Мы грелись около науки,
Шин, Бочаров ломали руки
(Их  Иллеш  вдохновлял  Андрей)
Над свежей порцией «гвоздей».
12
Болела Космосом держава.
Гагарин шарик облетел.
Мы помним, Голованов Слава
Рванул за ним… Но не успел.
Зато успел он на страницах
Рукой талантливой своей
Запечатлеть весь Космос в лицах –
От Королева до Капицы,
А если молвить поточней:
От Кеплера до наших дней.
13
Здоровый дух  - в здоровом теле.
Всю правоту прекрасных слов
Мы подтвердить смогли на деле,
Скажи, не так ли, Снегирев?
В спортивных кущах у Ляшенко
Все помнят, как одной из роз
Великий спринтер Гончаренко,
Сметя коньком глухую стенку,
Стал на колени и всерьёз
Всё злато мира преподнёс.
14
Ту розу Сашенькою звали;
И многократный чемпион
Сильней, чем в золото медалей,
Был в нашу Сашеньку  влюблен.
Той удивительной порою
Кураж спортивный на этаж
Нёс вместе с  «Шайбой золотою»
Увитый славой мировою
Хоккейный тренер, бог, мираж –
Тарасов легендарный наш...
15
Нет никакого в том секрета,
Все  знают, что этаж шестой
Был, как особая планета,
Имел свой пульс и голос свой.
И вот уж Сёмина Людмила –
Со списком славных планетян.
Как это здорово, как мило!
Но где же взять мне столько силы,
Чтобы подняться на Монблан
И всех объять, пока не пьян?
16
Тут - Фронин, Пряхин, Куприянов,
Сунгоркин, Репин,  Горбунцов,
Юрков,  Загальский и Романов,
Тут  Щербаненко, Михалёв,
И Гутионтов,  и Завада…
Но слышу: Анна Могилат
Уж протестует, мол, не надо
(Ведь собрались не для парада,
Здесь не профком и не стройбат)
Нас по лбу щелкать, как солдат.
17
Да, Анна, душенька,  права ты:
Под благородной сединой –
Уж  - генералы, не солдаты.
Но все ж в сердцах – этаж Шестой!
Чины нам жаловались строго,
Не волей царского двора.
Все, что имеем мы, – от бога,
За всё  пролито пота много,
Всё, чем гордились мы вчера,
Всё, всё – на кончике пера!..
18
Но вижу я на лицах тени.
Какая дума гложет нас?
Конечно, - эта, нет сомнений:
Ведь мы - глаза и уши масс
Народных.  А  народ – страдает
В плену  лишений и  утрат,
И с сердцем, с болью вопрошает:
Кто так бездумно  всё  ломает,
Кто этот дикий ретроград,
Предавший Герб и Сталинград?
19
Допустим, был не идеальный
Отцами возводимый  храм.
Но в мир – и злобный, и нахальный,
К тому ж – назад, зачем же  нам?..
Заморской упиваясь славой,
Ни в грош народ не стая свой,
Правитель – краснобай лукавый
В эксперименте над державой
(Да, анекдот, но не смешной.)
Ребёнка выплеснул с водой...
20
…В метро, в коляске инвалидной,
С одной рукой, одной ногой,
(Просить о милостыне стыдно:
Тут люд, увы, и сам нагой).
Родимый, где тебя так смяли,
В какой бедовой стороне?
«Служил я там, где приказали,
Меня в стране моей распяли,
Поверите: в моей стране!
И лиходеи – не в Чечне.
21
Он был генсеком, президентом,
Власть необъятную имел.
Но интеллектом импотент он.
А потому его удел –
Дразнить толпу рекламной пиццей,
Вздыхать и думать: неужель, 
Бог не поможет стать девицей,
Не-то раскрашенною птицей?
Не на берёзу, не на ель,
Вспорхнул бы прямо на панель…
22
Цека, как пёс, служил примерно
Другой, свердловский костолом..
Лакействуя неимоверно,
Ипатьевский разрушил дом.
И, пряча грязные ладони,
Как тать, добравшись до Кремля,
Он десять лет сидел на троне,
И под пятой воров в законе,
Творца о милости моля,
Стонала русская земля.
23
Пока стояли мы, как скалы,
За целостность страны родной,
Тут лохотронщики-шакалы
Её делили меж собой.
Впились в Россиюшку вампиры,
До нитки обобрав народ;
Дворцы, злачёные сортиры
У них. Но – нищ и без квартиры,
С сумой пустою у ворот,
Защитник, воин,  патриот»…
24
…  А мы наивно полагали,
Что геростраты только там -
В Элладе  древней  обитали,
И не грозят нероны нам.
Увы, они – не за горами:
Разруха, скорбь со всех сторон.
Он, как дамоклов меч над нами
Висел с залитыми шарами,
Поправ и совесть, и закон.
Ну что там Ирод, что Нерон!
25
Кремль пропитался влагой бражной.
Стал триколор с древка сползать,
И Рохлин -  рыцарь не бумажный,
Уже готов был  грудью  встать
За честь России… Слава богу,
Не пролилась большая кровь.
И наконец-то, понемногу
Мы из болота на дорогу,
(Приятель, посох  приготовь!),
Мне кажется, выходим вновь…
26
Выходим... И когда потомки
Россию будут изучать,
Поможет им  «изгой» Потемкин,
Сумевший  «беса»  «обыграть».*******
Мы помним, как Кутателадзе,
Нарушив наш привычный строй,
Подобно предку Саакадзе
Рванул вперед, что камикадзе,
И, оказавшись за Стеной,
Вознёсся над самим собой.
27
Там, в европейском многоцветье,
Российский сохранив окрас,
Он, несмотря на лихолетье,
Домой вернувшись, кликнул нас.
И, Одиссей от «Комсомолки»,
Собрав нас в Жуковке своей,
Он обнаружил не осколки,
Не залежалых книжек полки,
Не хлам ржавеющих  «гвоздей»,
А светлый храм живых идей...
28
Идей – земных и благородных,
Идей – высоких, до небес,
Идей – из чаяний народных,
Голгофой закаливших крест.
Идей – без тени святотатства,
Решивших навсегда вопрос,
Что в жизни главное богатство -
Свобода, равенство и братство.
Кто эти зёрна в мир  принёс?
Творец и Сеятель Христос!..

29
И вновь сомненья вижу в лицах:
Где Атлантида, где она?
Или весна не повторится,
Останется уделом сна?
Мы знали всё про карфагены,
Но думать не могли о том,
Что и родные наши  стены
Исчезнут. И олигофрены
На месте светлом, дорогом
Соорудят мамонов дом…
30
«Служите мне, -  зовёт  мамона, -
Долг, честь и совесть – вне закона».
Но видит небо, наш народ
Дорогой праведной  пойдёт.
Всё ярче звоны благовеста,
И дьявол не находит места…
2004г .
Примечания:
*Александр Потёмкин (Кутателадзе) – в 70-е годы сотрудник «Комсомольской правды», ныне известный писатель, во  «фронтовой землянке» которого в д.Жуковка проходил очередной сбор ветеранов газеты. 6-й этаж – редакция «Комсомолки»  по ул. Правды,24.
** Борис Дмитриевич Панкин – главный редактор «Комсомолки» (70-е годы),писатель, дипломат, видный общественный деятель.
***  По казахски – обеденный стол и  национальные блюда из баранины и конины.
**** Легендарный спартанский законодатель, которому греческие историки приписывают создание институтов гражданского общества и государственного устройства.
***** Нурсултан Назарбаев – Президент Казахстана. В бытность корреспондентом газеты автор неоднократно встречался с ним, тогда сталеваром металлургического завода под Карагандой.
******Повесть Владимира Губарева о чернобыльской катастрофе и строительстве саркофага для атомного реактора.
******* «Изгой», «Бес», «Игрок» - романы А.Потемкина.
 
 
КЛЮЧИ МОЕГО СЕРДЦА
Стихи из  нового сборника
 
ЖЕНЩИНА
Когда «Песнь песней» Соломона
Слагалась  в царственных дворцах,
Превыше  Бога и Закона
Любовь восславилась в  сердцах.
Не меркнет издревле сценарий:
В любовном трепете  уста,
И между спелых  полушарий,
Как луч, распятие Христа.
И смотрит  старец умилённо:
Се – жизнь, и в яви, и в мечте.
Её несёт в себе Мадонна,
И с ней Спаситель на кресте!

ПОМОЛЧИМ
Давай-ка лучше помолчим.
Когда слова острее бритвы,
Мы не дадим простора им,
И вспомним тихие молитвы.
Упрёки ложные, поверь,
Наносят раны, что кинжалы.
Не обойтись нам без потерь,
Когда мы холодны, как скалы.
Лишь только нежности порыв,
Той, что мудра и молчалива,
Поможет совершиться диву
И не скатиться  под обрыв.
Давай немного помолчим,
Сердцами вверившись надежде,
И снова трепетно, как  прежде,
Друг другу руки подадим

В КАФЕ
В кафе на тихой  улочке
Сижу, смотрю в окно.
Кусаю с маком булочки,
Со смаком пью вино.
А там, за дальним столиком,
И тоже  у окна,
С известным алкоголиком
Сидит моя жена.
Грустит моя красавица,
А он ей чушь несёт.
И что в нём может нравиться?
Кто женщину поймёт…
Ушёл. Бреду понуро я.
Вдруг,  слышу за спиной:
Прости,  какая дура  я,
Единственный ты мой…
С тех  пор на той же улочке
Всегда мы с ней – вдвоём,
Кусаем с маком булочки
И чай с малиной пьём.

САНАТОРИЙ
Я не верил фотоснимку,
А теперь вот – на:
Две сосны стоят в обнимку
Прямо у окна.
Возмущаюсь, эко, братцы,
Кто позволил вам
Так прилюдно целоваться?
Это ж  - стыд и срам!
Но они хохочут звонко:
Эй, пенсионер,
Обними-ка медсестрёнку,
Покажи пример.
Негодуешь ты некстати,
Пожалей  язык,
Распахни её халатик,
Или ты отвык?...
Да, красавицу, не скрою,
Я обнять бы рад.
Но она уже иглою
Целится мне в зад.
            Сан. им.Герцена, Подмосковье
 
ОТРАДНОЕ
И вновь лечу  в Отрадное
К тебе, моя отрада.
Ах, будь она неладная, 
Высокая ограда.
Ворота неприступные,
Холодные, как скалы.
И стражи неподкупные
И злые, как шакалы.
Но пусть тебя, красавица,
Всё это не тревожит.
Со всем твой рыцарь справится
И путь к тебе проложит.
В палатах белокаменных
Найдёт тебя, родную.
В объятьях нежно-пламенных
Умрёт от поцелуев;
Умрёт, чтобы воскреснуть вновь - 
Продлить сердец восторги.
Придумал, верно, бес любовь, 
Но любят только боги. 
И вновь лечу в Отрадное
К тебе, моя отрада.
Не спрячет ненаглядную
Высокая ограда!               

ДЕРЕВНЯ
В содомии с бездушными масками
Не заметил, как время прошло.
Утомлённый вконец телесказками,
Из столицы махнул я  в село.
Колыбель ты моя неоглядная,
Разметались глаза  вдаль и вширь.
Где гуляла гармонь однорядная,
Там в крестах, как в колючках, пустырь.
Величался  колхоз «Красным пахарем».
Колосились под солнцем овсы.
Городским ловеласам и хахалям
Мы не раз утирали носы.
Выпекались тут хлебы душистые
И парное текло молоко.
Хороводы девчат голосистые
Опьяняли – светло  и легко.
Где красавицы наши колхозные?
Ни доярок теперь, ни коров.
Повилика ест кучи навозные.
Вороньё – на костях тракторов.
Кои лета  уж травы некошены,
И в руинах дворцы для скота,
И дороги, и пашни заброшены,
И кругом – нищета, нищета!..
В содомии с бездушными масками
Не заметил, как солнце зашло.
Утомлённый вконец телесказками,
На коленях молюсь за село.                                    
                д. Шевлягино, Подмосковье
  
РАБ
Могу с вами - вальс, а могу - летку-енку.
Могу быть галантным и ласковым быть.                                                                  
Но рос я, простите, в партийных застенках
И громко, увы, не привык говорить.
Заложены уши мои были ватой.
Одно только слышалось слово – марксизм.
Умом моим правил мудрец бородатый.
Питался утопией мой организм.
И вот уже новые меты на шее,
И  дышится трудно -  сдавила петля.
То пленником был я великой Идеи,
Теперь я – ничтожнейший раб у Рубля…
Могу с  вами  - вальс, а  могу -  летку-енку.
Могу быть галантным и ласковым быть.
Но, как мне, невольнику душных застенков,
Заставить себя этот мир полюбить?!

ПОСВЯЩЕНИЯ
 
Борису Панкину
ПЫЛИНКИ ВРЕМЕНИ *
С резцом  кочуя по Вселенной,
Он, как искусный ювелир,
Брал минерал обыкновенный
И превращал его в нетленный
Алмаз, рубин или сапфир.
И даже «времени пылинки»,
Халат отряхивая  свой,
Он переплавил все в картинки,
И миру книжные новинки
Явил как свиток золотой.
И в этом свитке самотканом,
Где кружат в вальсе тень и свет,
Предстал окутанный туманом –
Весёлым, грустным и желанным,
Эпохи сгинувшей портрет.
* Название книги воспоминаний Б.Д.Панкина, главного редактора
«Комсомольской правды» (60-70-е годы), писателя, дипломата, видного общественного деятеля
 
Андрею Иллешу
ЛОВЦУ ЖЕМЧУГА В БЫСТРОЙ ВОДЕ*
Звон колокольный - знак разлуки.
Но не покинет нас Андрей.
Взяв с книжной полки томик в руки,
"Тот самый Иллеш, - вспомнят внуки,-
Король бессмертных новостей
И светлой прозы чародей!.."
* Одна из книг прозы А.Иллеша называлась «Одинокий ловец на фоне быстрой воде»
 
Владиславу Фронину
Пока  Макарцев, Дюнин, Сабов
В газетный бились потолок,
Один из племени литрабов
Тянулся ввысь,  как тополёк.
И вот, внизу оставив лес,
Росток поднялся до небес…
Ах, даже Сёмина не знает,
На ком фортуна отдыхает!
 
Владимиру Сунгоркину
ТОТ  ОГОНЬ
Когда, мой друг, ты энергично
Восток таёжный покорял,
С такой же удалью я лично
Коней киргизских объезжал.
Мы не встречались кои лета,
Но тот же в нас горит огонь:  
С тобой - гламурная газета
(И это времени примета),
К ней рвётся мой крылатый конь.
 
Оле Кучкиной
ПОДАРОК
Осанку держит горделиво.
И жизнь, и сцена – всё одно:
И там, и там она красива,
Ей бы  -  на подиум, в кино…
Но предпочла она газету,
Взяв на себя её грехи,
И подарила нам при этом
Великолепные стихи.
 
Георгию Пряхину
Ф Л А М И Н Г О
Полем солдатским* – и скорбь, и восторги…
Кто миру открыл  это Поле, Георгий?
Полпред «Комсомолки», перо золотое,
На волжских просторах, не зная покоя,
Играл и бродил, что вино молодое… 
Те славные годы минули. Итак:
В бокалах теперь не вино, а  коньяк!
И, глядя на этот напиток отменный,
Мы стали неспешны, устало-степенны.
Одышка наш спутник на  склонах  Кургана**,                                  
И нас не везёт самолёт утром рано
К  далёким озёрам в степях Казахстана,
Где, вдруг, не пугая овечьих отар,
Фламинго врывается в неба пожар…
Но полно, дружище, не так уж мы стары,
Чтоб сердце не трогали чудо-пожары.
Нечаянно взгляд окунётся в былое,
С восторгом мы встретим там  всё неземное
И снова вскипим, как вино молодое…
Вот только войти в ту же реку нам как?
Ах,  если б помог в этом деле коньяк!     
-------------------------------------------------------------------------                                                                                                                                                              * Мемориал в честь советских воинов, сражавшихся с немецко-    
фашистскими  захватчиками под Сталинградом. Его открытию
предшествовала публикация  в  «Комсомольской правде» очерка
Г.Пряхина  «Солдатское поле».
**Мамаев Курган           
        
Владимиру Муссалитину                           
П О Б Е Г
Мой друг, послушай сердца стон:
Тиранят нас заботы.
В журнальный омут погружён,
Долгами мелкими сражён,
Вина не пьёшь давно ты.
А  я  в Шевлягино сижу.
Забросил в печь тетрадки.
На музу евнухом гляжу,                             
В столицу носа не кажу,
И только лью на грядки.
Твой «Форум», право же, не плох –
И сверху, и с изнанки.
Ну, да за ним стоит сам Бог!..
А я  - в малиннике продрог,              
И греюсь у лежанки.
Прибрал и грабли,  и косу,
И  жду, как брата, в гости. 
По -  русски чаю поднесу…
Среди  берёзок, тут, в лесу,
Вдохнув таёжную красу,
Ты всласть попаришь кости!
 
 
Д У Д А Р А Й 
(Собкоры на сборе под Алма-Атой)
Пиалы  полные  кумыса
В долине у тянь-шаньских скал
Мы поднимали за Бориса:
То был наш главный аксакал.
Не догмы, творческие планы
На строгий суд являл собкор.
И юга знойного тюльпаны
Вплетались в философский спор.
И Каскеленка  с Караколкой
Несли по весям «Дударай» -
О том, как наша «Комсомолка»
Влюбилась в этот чудный край.
То край озёр и речек горных
С названьем светлым Казахстан.
Край скакунов, степей просторных,
Где джигитует Нурсултан…
Спешили на турнир акыны.              
Домбра пьянила как вино.                                         
А рядом пела Русь былины,
И Космос грохотал в окно.
Примечания:  
Дударай - популярная казахская народная песня
Борис  - Б.Д.Панкин – главный редактор «КП» (60-70-е годы)                                                   
Каскеленка  с Караколкой - горные речки на юге Казахстана 
Нурсултан  - Н.Назарбаев, президент Казахстана                                                

Людмиле Сёминой                                                              
НА ОБЛОЖКЕ
О, если даст крылатый бог
Мне хоть немножко силы,
Я, полной грудью сделав вздох,
Перемахну через «ПоРог»*,
Паду к стопам Людмилы.
Скажу: вот книжица, читай
Улыбчивые строчки.
Но им не очень доверяй,
За ними – слёзы через край
И  даже там, где плещет май, 
Лишь тихой грусти точки...
*Название книжного издательства    



 
 

 

 



Назад к списку