Письмо № 38. 26 ноября 2015 года. Людмила Семина. Монолит, родом с Шестого этажа

26 ноября 2015 года в Домжуре прошел первый клубный День поэзии

34 стихотворения 12 авторов-членов Клуба были прочитаны актрисой Ольгой Токарской. Состоялось обсуждение...

Стихи были прочитаны единым, смонтированным в три раздела по общей интонации текстом, без указания имен. Только музыкальные паузы для краткого отдыха и переключения. Кстати, теперь эта композиция есть на нашем сайте в разделе БИБЛИОТЕКА КЛУБА. В конце там указаны все авторы и включенные в монтаж стихи. Почитайте, открытия гарантированы. Именно открытиями оказался интересен и наш литературный вечер. 

I.

И самое удивительное из них - целостность, монолитность всего объема прочитанных стихов. 12 совершенно разных, по-своему талантливых, самобытных и неповторимых людей, разных поколений, жизненных установок, темпераментов, стилей - от семидесятников Алика Шумского и Виктора Липатова до Иры Савватеевой, только что вступившей на тропу поэтического самовыражения и даже не знавшей того же 

Шумского, оказались, как выяснилось, поэтической общностью. Весь вечер потом мы складывали этот пазл: из каких составляющих он  сконструирован? 

Наша гостья - поэт Елена Рылеева выделила поколенческую составляющую: все авторы - люди советского периода - с их беспафосным, но безусловным оптимизмом, с их поиском духовных и нравственных ординат, с их заточенностью на соцреализм, атеизм, который только сейчас начинает преодолеваться поиском путей к Богу. Возразившая ей Татьяна Корсакова подчеркнула, что присущий нашим поколениям реализм надо объяснять не приверженностью к идеологеме "социалистический", которую мы-то как раз и отрицали в свое время, и не атеизмом, поскольку наше поколение, воспитанное еще верующими бабушками, стихийно оставалось с ощутимыми христианскими корнями, о чем свидетельствует наш яростный поиск через журналистику гуманистических основ мироустройства. Но впечатление единства и однопорядковости того духовного монолита, который прозвучал со сцены, правильное. И этот феномен интересен для более детального анализа. Ведь недаром мы утверждали когда-то, что на нашем Шестом этаже существует свой собственный, особый дух.

Если говорить о стихах, то там именно он и проявился со всей очевидностью. Нас объединила, прежде всего, общая культурная основа, вобравшая в себя лучшие, высочайшие образцы многогранного художественного творчества всего мира: ведь накопление в себе такой культуры - как базиса всякой образованной и развитой личности - было едва ли не главной нашей мотивацией. Кстати, именно в такой цели мы и видели, и понимали осуществление коммунистического идеала - как можно больше способностей и как можно меньше меркантильных потребностей. Идеализм - да, но просвещенный, одухотворенный, опирающийся на большую цивилизационную культуру. Правда, доступная культура была для нас порядком оскоплена. Но что-то и безусловно накопилось. И культура, следование ее законам, планкам, уровням - сразу бросается в глаза. 

Второе общее в наших стихах - опора на реальность. Возможно, это след нашей профессии. Все стихи идут от реального, житейского даже повода; в них много актуального, социального, философского, зеркально отражающего то, что составляет течение жизни здесь и сегодня, в душе ли одного человека, или в более глобальном масштабе. Возникают та ясность и простота изложения, та отшлифованность смыслов и формы, в которых прочитываются как привычка уважать читателя, так и отсутствие авторского интереса к декадансу, зауми, кокетству и словесной эквилибристике. Это не значит, что нам чужды эксперимент, авангардизм, опыты Велимира Хлебникова или фантазии Кафки. Но в своем поэтическом самовыражении мы, прежде всего, исследователи жизни, а не литературной ткани. Что вовсе не мешает создавать стихи как  совершенные тексты. 

Итак, дух Шестого этажа, Большая культура и профессия прежнего журналиста как исследователя человеческой жизни (сегодня журналист уже нечто другое) - вот так, сошлись мы во мнениях, можно охарактеризовать поэтическую школу "Комсомольской правды". Чтение стихов именно эту школу и заявило как данность. Хотя никто из нас никогда на эту тему не думал, ни к какой школе себя не причислял, и вообще - за редким исключением - к поэтам себя по гамбургскому счету не относил. А вот оказалось, что сложилась и школа, и плеяда, которую мы будем пополнять, и качественная, серьезная, яркая, интересная поэзия.

Кстати, еще один штрих к характеристике нашей школы:  среди них нет, как все тут же отметили, т.н. "женских" стихов, как, впрочем, и специфически мужских; все - общечеловеческие.

II.

Второе неожиданное открытие - очень заметное разделение всех прочитанных стихов на те, что зазвучали, и те, которые оказываются сильней, звонче, ритмичней, когда их читаешь глазами, с листа, а вот при озвучивании что-то теряется, даже у тех, которые безусловно мелодичны и напевны. Так что лидерами зазвучавших стихов, которые к изначальным смыслам и словам сумели при чтении их вслух добавить особую энергетику музыкального воздействия, стали все три стихотворения Владимира Любицкого, Нины Аллахвердовой и Лидии Титовой. Причем, если у Владимира и при визуальном прочтении стихи выглядели мощными, а Послевоенное - еще и пронзительным, до слез, то стихи Лидии - очень камерные и визуально неровные, когда глаз спотыкается, теряя ритм, со сцены зазвучали необыкновенно красивой и полифоничной виртуозной мелодией, как если бы мы слушали инструментальное исполнение. Стихопоэмы Нины (короткие, но очень емкие) на глаз вообще воспринимаются почти прозой, а оказывается их надо читать вслух - и появляется свой звуковой строй, гармоничный и нетривиальный. Уже только ради такого открытия стоило приглашать актрису, показавшую, что далеко не все секреты стихосложения нам известны.

В ряду зазвучавших стихов оказались Куклы Виктора Липатова, Ругаем Россию Валерия Володченко, Черная дыра Марины Князевой, любовный стих Ольги Кучкиной, Лунный восход Наталии Моржиной, Осень Ирины Савватеевой. Почему - и не скажешь. Тем более, что, например, Плаха Марины Князевой - целый спектакль, актриса читала его с особым удовольствием, интонируя и меняя регистры. Но совсем простая и маленькая Черная дыра Князевой пробирала в простом же исполнении до мурашек, а Плаха осталась в памяти именно спектаклем, где слушатели - всего лишь восхищенные зрители. И у Валерия Володченко очень простой по строю стих о России, где весь эмоциональный удар приходится на последнюю строку, меняющий смысл на противоположный, - тоже до мурашек. 

Конечно, это не значит провала других стихов. Это значит, что одни стихи звучат сильней с голоса, другие требуют интимного общения поэта со своим читателем, наедине и вдумчиво. 

Таковы стихи Виктора Злобина, выбранные им для этого вечера. Мы знали Виктора как поэта нежного, но с озорным юмором, с шутками-прибаутками. А тут он прислал три философских стиха, обнажающих существо явления. Недаром именно они стали смысловым центром композиции в каждом из разделов. Вчитываться и размышлять приходится и над моими стихами, которые, несмотря на их отмеченную коллегами стройность и завершенность, не вызвали все-таки, как другие, непроизвольного "ах". Меня это не огорчает: как всякий автор уверена в том, что сделано. Просто они, как и некоторые другие, не сразу раскрывшиеся, наверное, более долговременного воздействия. А нужны читателю всякие: и мгновенного очарования, и долго постигаемые...

III.

И все же у каждого из нас - при всей общности - своя выраженная индивидуальность, что определяет и выбор тем, и их интерпретацию, и литературный почерк. Это тоже ярко проявилось. Как точно заметила в обсуждении Элла Щербаненко, сначала запоминаешь отдельные строчки: "жалко куклят" Липатова, "пятку пяткою лаская" Кучкиной, "ругаем ее, ругаем, задыхаемся ...от любви" Володченко, 

"птичка не вылетит, годы не те" Шумского, 

 "колючесть папиных бровей" Любицкого, "как старая пластинка недослушана" Титовой, "всю голубую простынь неба дал зацепить в щепоть Господь" Князевой...  У каждого есть находки, за которые не стыдно и перед большой поэзией. Вам, кто начнет читать наш стихомонтаж, вашему поиску таких обжигающих строк можно позавидовать.

Интересно было также наблюдать переклики тем. Вот замечательный стих Любицкого о послевоенной трофейной скрипке, ценность которой забыта настолько, что ее сменяли на еду; а следом - легкий, но тоже горький в финале стих Саши Шумского, получившего на отдыхе в пионерском лагере заботливое родительское письмо , которое показалось тогда надоедливым и пустяшным - и вот "до сих пор не написал ответа"... Как поздно осознаем мы иногда, что нельзя девальвировать память о ценностях своих предшественников.

А вот тема жены: "неслучившаяся невеста, 

и, господь хранил, не жена" - это гимн гибельному увлечению мужчины (В. Володченко);  

"- Мое замужество? Не спрашивайте!

Страшное дело!" - это стих об осознании женщиной своего права и ответственности быть женой (Н. Аллахвердова); "и дан был жданный, но не смогла ему стать желанной" - стих жены с "опаленным крылом не-музы" (Л. Семина). 

Вот тема жизненных итогов, актуальная для нас особенно: "Я в Чёрной Дыре хочу натопить –

Я устала в космическом холоде жить" (М. Князева); "О чем грустит усталый человек? 

О неизведанном? О том, что жизнь – не милость?" (В. Липатов); "Я счастлива. У нас - все дома" (Н. Моржина); "Старые люди ходят со старыми палками. Прими их души, Господи, попозже, но прими, когда они насытятся друг с дружкой перепалками" (О. Кучкина);  "Старость – это время синтеза: Все дела твои подсудны. Оправданья – относительны, Приговоры – абсолютны" ( В. Любицкий). 

И так далее... Пересказывать можно все, но лучше перечитать. Главное, что тут хотелось бы вслед за выступавшими отметить, что даже минор у всех наших поэтов - жизнеутверждающий, без надрыва и проклятий, а мажор - искренен и целомудренен, показывает чистые и благородные души, не разъеденные цинизмом, ложным пафосом, прагматическими расчетами. 

Теперь дело за второй волной клубной поэзии. Еще так много превосходных поэтов ждут подтверждения принадлежности к славной плеяде воспитанников школы Шестого этажа: Алексей Дидуров, Владимир Сидоров,  Виктор Широков, Андрей Чернов, Олег Хлебников, Владимир Муссалитин, Виктор Сагидов, Виктор Дюнин, Юрий Рост, Виктор Шуткевич и другие, которых еще надо возродить в памяти. Список открыт...

Людмила Семина