«Строгая литература» (1982 г.). Алексей Заричанский. ПРИЖИЗНЕННЫЙ ПАМЯТНИК ВЕЛИКОЙ ЭПОХЕ

Признаюсь, что впервые имя Бориса Панкина стало для меня что-то значить только в августе 1991 года, когда после провала августовского путча Горбачев назначил его министром иностранных дел СССР и он стал одним из главных “ньюсмейкеров” страны в последние месяцы ее существования. Зато сегодня, взяв в руки книгу его литературно критических статей “Строгая литература”, вышедшую в 1982 году, я окунулся в атмосферу 1970-х годов, во время, когда мое поколение, рожденное в годы “хрущевской оттепели”, вступало во взрослую жизнь.

Я родился в Одессе, в журналистской семье, окончил журфак МГУ, и бОльшую часть жизни провел в родном городе. Одесса - город особый. Самодостаточный, имеющий собственную гордость и даже снобистский. И в то же время он тогда жил союзной жизнью. Или, если быть совсем точным, московскими и ленинградскими страстями. Именно туда “двигались дальше” наши “звезды”, которые при этом никогда не теряли связи с родным городом. В Одессу с удовольствием по делам (знаменитая Одесская киностудия) и на отдых, к друзьям, приезжали представители столичной культурной элиты. Одесская интеллигенция как и вся страна, следила за литературными новинками того времени, но и была в курсе тех баталий, которыми их появление сопровождалось. Именно под этим углом зрения я читал сегодня “Строгую литературу” Бориса Панкина, которая принесла ему Государственную премию СССР в области литературы.

Перечислю героев его критических статей. Василий Шукшин, Юрий Трифонову, Валентин Распутин, Чингиз Айтматов, Федор.Абрамов, Владимир Тендряков, Даниил Гранин, Михаил Рощин, Мустай Карим. Кто-то из них так или иначе на слуху и сегодня, другие, подобно Тендрякову или Рощину, увы, подзабыты, хотя и были чрезвычайно популярными в свое время. Но какие это имена и какая это литература! Даже просто вспоминая их, собранных под одной книжной обложкой, не можешь отделаться от ощущения, что ты оказался в Атлантиде - ушедшем под воду континенте, воспоминания о котором становятся все более смутными. Но чем дальше, тем больше человек, заставший ту жизнь, понимает, что ничего сравнимого потомки и наследники, разбросанные ныне по разным государствам по глубине, человечности, создать не смогли.

Еще одно соображение, навеянное книгой. Известный литературный критик, культуролог из поколения сорокалетних Андрей Новиков-Ланской в статье о творчестве автора в сборнике “Перечитывая Бориса Панкина” назвал его “критик и гражданин”. Советская литература того времени не была чисто эстетическим феноменом. Под сенью закосневшей коммунистической идеологии она была площадкой ожесточенной идейной борьбы, политической полемики, споров о прошлом и будущем. Среди героев статей Панкина нет представителей т.наз. “секретарской литературы”. Все они в той или иной мере нонконформисты, чей путь к общественному признанию лежал через трения с цензурой, обвинения в “очернительстве”, интриги завистников.

Каждым своим выступлением в печати Борис Панкин, который стал “большим начальником”, главным редактором “Комсомольской правды” в 1965 году, в возрасте 34 лет, а с 1973 по 1981 года работал руководителем Всесоюзного агентства по авторским правам (ВААП), кладет свой номенклатурный вес на чашу строгой литературы, то есть той, которую характеризует критическое отношение к советской действительности.

И последнее, о чем я хочу сказать. Время от времени по ходу книги Борис Панкин отступает от жанра литературно критической статьи и включает “личный опыт”. И тогда из под его пера выходит удивительная, образная, добротная проза. Лучшим примером тому - эссе о Василии Пескове, которое начинается как рецензия на его книгу “Шаги по росе”, а продолжается рассказом о совместной с Песковым поездке в Хоперский заповедник, к охотнику-волчатнику. Текст, достойный встать в ряд с лучшим из написанного самим легендарным Песковым. .

Я советую потенциальным читателям заглянуть в эту книгу и сейчас. Доброжелательность, уважительность, глубокий анализ – вот ее главная черта. И, кстати, принципы «строгой литературы» никто не отменил во времена блогеров, социальных сетей, клиповых новостей. Все пишущие (двести лет назад, 40 лет назад, прямо сейчас) адресуют свои мысли, эмоции на и для человека. Вот и не забыть бы о нем ради лайков и просмотров. Это преходяще и, кстати, прошедшие сорок лет это доказали.

Вот такие открытия я совершил для себя, прочитав почти сорок лет спустя после выхода книгу Бориса Панкина “Строгая литература”.

Алексей Заричанский, одесский журналист, живет в Москве