04-Г. НАШИ УТРАТЫ - СЕЛЕЗНЕВ ГЕННАДИЙ НИКОЛАЕВИЧ

НАШИ УТРАТЫ

19 июля 2015 года мы потеряли Геннадия Николаевича Селезнёва, главного редактора "Комсомольской правды" с 1981 по 1988 годы

Мы оставляем здесь этот снимок, сделанный 25 мая на 90-летии "Комсомолки". Пусть Геннадий Николаевич вечно теперь пребудет среди своих друзей, рядом с которыми он переставал быть большим общественным деятелем, а мог снова превратиться в молодого, веселого, даже озорного коллегу-журналиста, своего среди своих.

Прощание и похороны должны состояться в среду, подробности будут объявлены позже. Мы уже успели с утра в понедельник обсудить тему прощания и единодушно решили, что проводы человека такого ранга, независимо от его отношений с теми или иными персонами высокой политики, ОБЯЗАНЫ проходить в соответствии с протоколом прощания с выдающимся государственным деятелем, занимавшим не просто крупнейшие посты в управлении страной, но и ставшим родоначальником новейшего российского парламентаризма. 

Людмила Сёмина, руководитель Клуба журналистов КП

Как прошли проводы

ПОСЛЕДНИЙ ЛУЧ СОЛНЦА

Надо сказать, думцы постарались. Им еще не приходилось провожать в последний путь своих председателей, поэтому все было не просто по высшему разряду, а подчеркнуто пафосно, но – вот парадокс – одновременно и очень неформально, душевно, искренне. Воинский караул, духовой оркестр, салют над могилой, затянутой изнутри шелком, стена венков, шатер в котором прошло последнее надгробное отпевание, – и, вместе с тем,  многолюдное шествие за вознесенным на плечах солдат гробом тех, кто пришел попрощаться без специальных приглашений, слова подлинной скорби, высказанные без подготовки, от сердца, без различения регалий выступавших, простой деревянный крест над могилой, охапки цветов, покрывшие ее живой яркой горой. Во всем проявилась любовь к ушедшему, то настоящее чувство утраты близкого, которое не смоделируешь никаким протоколом.

Надо сказать и о том, что внезапность ухода совсем еще не старого человека, вызвав на некоторое время растерянность и ошеломление, не помешала уже вскоре начать осмысливать значение и роль Геннадия Николаевича Селезнева в судьбе страны, осознать и сформулировать масштаб того, что он сделал как государственный деятель и политик центристского толка, удержавший в самые лихие 90-е наш парламентский корабль от крушений и потери курса. Об этом говорили нынешний председатель Госдумы Сергей Нарышкин, его первый заместитель Александр Жуков, руководители думских фракций,  комитетов и аппарата Владимир Жириновский, Геннадий Зюганов, Михаил Емельянов, Леонид Калашников, Анатолий Карпов, Николай Трошкин, Валентин Купцов, представители от селезневской партии Возрождения России. На поминальном обеде в Золотом зале Госдумы, куда членов Клуба любезно пригласила семья Геннадия Николаевича – мама Вера Ивановна Свободина, супруга Ирина Борисовна, дочь Татьяна Геннадьевна, зять Андрей Андреев, депутат ГД, достойно и тоже неформально, от души, выступила от имени журналистов «Комсомольской правды» Татьяна Корсакова, подчеркнув, что и в истории журналистики Селезнёв оставил свой яркий и позитивный след, что многие вполне конкретные люди обязаны своей удачной судьбой его личной помощи и товарищеской поддержке. Она передала соболезнования от Бориса Панкина и от редакции нынешней «Комсомолки».

Во многих выступлениях прозвучал призыв увековечить память о выдающемся спикере Госдумы, ставшем родоначальником возрождения в новейшей истории российского парламентаризма. Художник Александр Шилов, в течении месяца тесно общавшийся с Геннадием Николаевичем, когда тот позировал ему для портрета, первым внес это предложение, утверждая, что Селезнёв открылся ему именно как истинный патриот и человек, положивший себя на алтарь служения Отечеству. О том, что для Селезнёва национальные интересы были превыше всего, что он отстаивал их даже перед президентом России под угрозой роспуска парламента, что именно при нем были приняты такие перспективные судьбоносные решения, которые, возможно, еще будут востребованы державой в наступающем историческом периоде, говорили многие. Так что признание и благодарность потомков по отношению к Селезневу как государственному деятелю еще будет возрастать.

И вот еще наблюдение мистическое. Погода в день похорон стояла прохладная и облачная: небо затягивало сплошь, облака кучились и наплывали друг на друга, то и дело брызгал слезами недолгий дождик. И только когда гроб опустили в могилу, но еще не начали засыпать приготовленным песком, облака вдруг на минуту разошлись и выпустили наружу, на место упокоения, солнечный лучистый сноп, как последнее земное приветствие небес усопшему. Девятый день со дня смерти  Селезнева приходится на великий православный праздник - тысячелетия со дня упокоения великого святого, крестителя Руси князя Владимира. А сорок дней со дня кончины Геннадия Николаевича приходятся на празднование Успения (воспоминания смерти) Пресвятой Богородицы. Можно думать, что Царствие небесное тоже подало свой благословенный знак…

Людмила Семина

Римзиль Валеев, собкор “Комсомольской правды” по Поволжью в 80-х годах
Селезнев был одним из шансов России стать цивилизованным государством
Коллеги, близкие и знакомые запомнили его как руководителя, способного создавать человечный и эффективный формат государственной власти.
СКРОМНОЕ ПРОЩАНИЕ
С Геннадием Селезневым попрощались в среду, 22 июля, в траурном зале Центральной клинической больницы. Проводить пришли известные политики и деятели искусств, в том числе лидер КПРФ Геннадий Зюганов, замглавы аппарата нижней палаты парламента Юрий Шувалов, первый вице-спикер Госдумы Иван Мельников, депутаты от фракции «Единая Россия» Вячеслав Лысаков и Павел Крашенинников, а также актер Владимир Конкин и художник Александр Шилов. Среди множества венков были также цветы от президента РФ Владимира Путина, премьер-министра РФ и руководителя следственного комитета.
Селезнев был уважаемым человеком, прожившим достойную жизнь. Он внес серьезный вклад в деятельность государственной власти постсоветской России. По-моему, его проводили весьма скромно, и сам он был скромным, уравновешенным человеком. Но статус и значение его сопоставимы с параметрами недавно ушедшего Евгения Примакова. Проводы Евгения Максимовича, его поступки и труды, книги и крылатые высказвания, знаменитый разворот самолета над Атлантикой показывают его более легендарной личностью, но дело не только в этом. Примаков, уйдя на покой, был руководителем Торгово-промышленной палаты, находился в гуще бизнес-элиты, хотя по специальности был журналистом и востоковедом, в свое время возглавлял службу внешней разведки и министерство иностранных дел и даже в течение 8 месяцев был премьер-министром. Главное, Примаков, наряду с Минтимером Шаймиевом и Юрием Лужковым, был одним из создателей партии «Отечество — вся Росссия», ставшей нынешней ЕР. Он реально мог занять пост президента РФ вместо уставшего Бориса Ельцина и не занял почти «случайно». Ближайшее окружение Бориса Николаевича и некоторые силы не хотели такого преемника, как Примаков, так как при нем Россия была бы другой страной. Был найден менее известный и более предсказуемый Путин.
Селезнев же не выделялся сильной тягой к власти, капиталу и финансовым ресурсам. Его политический капитал ассоциировался с социальной справедливостью и социал-демократией, поэтому Селезнев получил всего пару орденов и ярлык одного из лидеров КПРФ, из которой его исключили. Что интересно, почти все современные государственные деятели отпочковались от прежней КПСС, которая неизбежно форматировалась в правящую партию с капиталистической ориентацией и неприкосновенностью итогов приватизации. Селезнев участвовал в организации двух-трех партий и массовых движений, которые по социальной базе были бы поважнее, чем ЛДПР, даже возглавлял их, но все они были «неправильной», социал-демократической ориентации. Они были «заточены» на возрождение России, но не эксплуатировали популистские и националистские идеи.
Он выглядел более солидным и порядочным, поэтому его личность и идеология тихо оттеснялись на второй план при жизни и после нее. Но Селезнев был председателем Госдумы двух созывов в годы правления Путина, прикрывал левый фланг политического фронта и мог продвигать социал-демократические идеалы, заходя на поляну другого Геннадия — Зюганова. Одновременно он был символом существующей российской власти и неслабой фигурой на российском олимпе. Он контролировал процессы в нижней палате и пользовался авторитетом и доверием различных слоев и кругов, что также делает его похожим на Примакова. Такие личности при контактах с несколькими фигурами крупного капитала, экспертами PR и политтехнологии могли бы за считанные недели стать политиками самого высшего уровня, но кто такое допустит?
Селезнев был не только «левым», «социалистическим» при способности взаимодействовать с различными башнями московского Кремля. Он был разумным и правильным патриотом-интеллектуалом и государственником, а этого недостаточно, чтобы контролировать финансовые потоки и решать кадровые вопросы. Он мог стать альтернативой и конкурентом для многих, и поэтому кремлевские партстроители относились к нему сдержанно, не давая разогревать левых костров. Сейчас, когда набирается новая формация думских политиков и аппаратных олигархов, а также агрессивных идеологов «вставания с колен» и защитников духовных скрепов, на площадях развеваются поношенные знамена вполне предсказуемых Жириновского и Зюганова, уход таких политиков, как Примаков и Селезнев, вызывает тревогу. Хватит ли разума, здравого смысла, главное, терпимости и твердой справедливости, чтобы пережить наше неспокойное время без применения силовых механизмов и жестоких порядков?
Так хочется, чтобы наверху оставались люди, способные слушать других, консолидировать тех, кто думает по-разному. В последнем интервью в июне 2015 года Селезнев подверг критике политическую систему в России, выборное законодательство и партию власти. Экс-спикер сделал вывод: «Наша политическая система слабеет. У нас сегодня акцент делается только на партии, которые прикормлены, приучены, удобны...» Как отмечала либеральная «Газета.ru»: «Вместе с Геннадием Николаевичем уходила и политическая формация второй половины 1990-х — противоречивая, но склонная к свободе, способная к реформам, активной политической деятельности, открытости и диалогу с обществом на равных».
Главное политическое качество Селезнева, которое отмечают его коллеги по Госдуме, — умение оставаться над схваткой в любых ситуациях, «держать» большие аудитории, его называли мастером компромисса. Среди определяющих человеческих качеств Селезнева общепризнаны его жизнелюбие и постоянный оптимизм.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ КАРЬЕРА РЕДАКТОРА «МОЛОДЕЖКИ»
Именно таким был Селезнев. Уйдя из Госдумы после завершения двух сроков, он не стал обычным пенсионером и политическим экспонатом. Он участвовал в партийном строительстве, но ему явно не хватало административного ресурса и финансовой поддержки. Можно считать, что политический и идейный потенциал его платформы не был реализован в полной мере. А жаль, так как наступают времена, когда социальные болячки сами могут стать двигателями политических процессов. Старые популисты и аппаратные державники могут и не справиться с надвигающейся волной социальной активности. Может понадобиться диалог с разными политическими течениями, стоило бы остерегаться единовластия и голого администрирования...
И еще. Траурная музыка проводов Примакова и Селезнева вызвала боль где-то в груди. Это случилось и по другой причине. Они, такие разумные и правильные, конструктивно мыслящие, раскрывали немалый свой потенциал, будучи не просто политиками, а опытными мастерами журналистского цеха! Да, многие публицисты-литераторы, крепкие журналисты поднялись на высшие ступени власти — бывший военный корреспондент Уинстон Черчилль, чешский драматург Вацлав Гавел, да и тот же Примаков поднялись по ступеням высшей власти через каналы нашей профессии. Их первая профессия — журналистика — всегда определяла почерк государственных деятелей.
Кто же мог подумать, что редактор ленинградской молодежной газеты «Смена» Гена Селезнев поднимется на уровень члена политбюро (по понятиям 70 - 80-х годов), руководителя парламента, одного из лидеров социал-демократического движения? Потом в течение 8 лет он был главным редактором «Комсомольской правды», и именно тогда газета вышла на максимальные тиражи. Эпопея цикла репортажей «Таежный тупик» Василия Пескова, конкурсы «Большой приз КАМАЗа», многие популярные акции. Кстати, именно при нем нынешний главный редактор «Российской газеты», выпускник журфака КГУ Владислав Фронин стал опытным редактором отдела, заместителем главного редактора «Комсомолки», потом заменил Селезнева на посту главного.
Анатолий Строев — президент клуба собкоров «Комсомольской правды», после смерти Селезнева распространил свое обращение среди коллег: «Это был один из редакторов — достаточно редких, который умел по-человечески относиться к сотрудникам. Верил, доверял, прислушивался. Мне лично работать с ним было легко и просто, ибо, в бытность мою завкорсетью, он всегда мне говорил: «Как ты считаешь, пусть так и будет».
Селезнев после «Комсомолки» еще три года возглавлял «Учительскую газету», был главным редактором «Правды» в лихое для компартии время. После октябрьских событий 1993 года, в которых он не участвовал в связи с загранкомандировкой, был уволен, но сумел избираться в Госдуму по списку КПРФ, стал вице-спикером, а в 1995 году был избран председателем Думы. По истечении положенного срока он ушел с поста, вновь был избран депутатом и снова стал спикером. Полагаю, в этом удивительном карьерном взлете Селезневу не мешали, а, наоборот, помогали навыки работы в демократической журналистской среде. Его точные, грамотные формулировки и крылатые фразы, родившиеся в ходе ведения заседаний палаты, разумеется, были из журналистского обихода, а не зачитывались из протокольных бумаг и сценария порядка ведения. Убежден, что Селезнев не был обычным чиновником, бездумным винтиком государственной машины.
КОЕ-ЧТО ЛИЧНОЕ: ЖЕВАТЕЛЬНАЯ РЕЗИНКА ИЗ БЕРЛИНА
Наверное, я несколько пристрастен, так как знал Селезнева лично. И давно, с 1974 года. Тогда Геннадий был редактором ленинградской «молодежки» «Смена». Мы с ним встречались в Москве, на семинарах журналистов в Высшей комсомольской школе. Он дружил с моим добрым знакомым Вазиром Мустафиным — редактором молодежной газеты Башкирии. Помню, перед поездкой журналистов в Берлин на всемирный фестиваль молодежи мы гуляли по Вишнякам, где располагалась Высшая комсомольская школа. Искали прохладное пиво, которое тогда было в жутком дефиците. Дошли аж до Новогиреево, но все-таки нашли бочку на улице. Геннадий, который так настойчиво искал вместе с нами напиток, помнится, пиво так и не выпил. Когда они поехали в Берлин, оставили мне на хранение удостоверения редакторов трех или четырех молодежных изданий. Доверив мне свои документы, они приставали: что привезти из Берлина? Я отказывался, мол, ничего не надо. Потом все-таки «сломался» на жвачке.
Всю неделю я носил в кармане ксивы редакторов молодежных газет из различных концов Советского Союза. Как и договаривались, встретил на Белорусском вокзале спецпоезд берлинского фестиваля. В толпе весело отгулявших комсомольцев я искал своего земляка Вазира, чтобы передать удостоверения их владельцам. Тут кто-то толкает меня сзади и кладет в карман что-то. Обернулся — Геннадий, он привез жвачку, престижный по тем временам гостинец. Он удержал в памяти мой вынужденный «заказ» на жвачку, хотя я, често говоря, забыл о перспективе получения гостинца. То, что руководитель солидного ленинградского издания, гуляя по Берлину, помнил об оставшемся в Москве слушателе ВКШ, тронуло меня. Для Селезнева это было нормой, коллеги отмечают, что он всегда был внимательным, чутким, никогда не чванился.
Спустя пять лет при главном редакторе Валерии Ганичеве меня взяли собкором «Комсомолки» по Поволжью. К тому времени наш общий друг, умный и темпераментный башкир Мустафин уже ушел в мир иной, а Селезнев стал заместителем заведующего отдела пропаганды ЦК ВЛКСМ. Но и там в аппарате служил недолго, вскоре его назначили главным редактором «Комсомолки». Так мы встретились на 6-м этаже на улице «Правда». Я никогда у него как начальника ничего не попросил. Даже когда уходил из «Комсомольской правды» во «взрослую» центральную газету, не заходил попрощаться к главному, зная, что начальство вечно занятно. Позже помощник главного редактора по кадрам Ирина Троицкая показала визу Геннадия Николаевича о награждении меня Почетной грамотой и объявлении благодарности на прощание.
Потом при случайных встречах было приятно обмениваться дружескими репликами как равных по возрастному статусу личностей. Много лет (не меньше 15 - 20) спустя председатель Госдумы Селезнев приехал в Казань. На пресс-конференции я тихо спросил у него, узнает ли меня. Он рассмеялся: «Ну ты раздался!» Действительно, в молодости мы все были стройными, еще большими идеалистами. Такими и запомнились, наверное.
НАМ ЕГО БУДЕТ НЕ ХВАТАТЬ
Селезнев был уместен и востребован везде: и в «Комсомолке», и в «Учительской газете», и в «Правде», и в Госдуме. Таких скромных, нужных людей часто забывают. Но их уход отдается болью. Хочется, чтобы и сейчас наверху было побольше таких добрых и толковых, скромных и интеллигентных людей.
Хотя Селезнев некоторое время даже работал в комсомольском аппарате, сам он был креативно мыслящим, уважающим творческих людей демократичным руководителем. Он терпел несогласных, уважал талантливых. Вытаскивал попавших в беду, совершающих ошибки. Чиновником, службистом никогда не был. Нетрудно представить разброс идей и характеры колоритных личностей, работающих в редакционном коллективе или избранных в Госдуму. Селезнев там был востребован и полезен, хотя не все, что делалось при его участии, наверное, было ему по душе. Говорят, он старался минимизировать ущерб от куража иных думских политиканов и чиновничьего разгула. То, что он так долго председательствовал, будучи выходцем из «неправильной партии», говорит о многом.
Приятно вспомнить, что начале XXI века, в столь непростое время, в самой верхотуре одной из ветвей власти находился опытный идеолог и лидер СМИ. Если бывшие разведчики успокаиваются, видя «своих» в различных точках государственной машины, то я несколько расслабляюсь, видя на тех же местах людей с журналистским и редакторским опытом. Обычно таких людей, как назло, не допускают даже к управлению информационными потоками.
А жаль. Особенно сейчас, когда информация стала орудием бизнеса и политтехнологии. Управление страной, регионом или системой СМИ не равнозначно лишь открытию и закрытию финансирования, назначению или увольнению кадров. Направлять общественную энергию, массовые движения, информационный поток в нужную сторону, налаживать сложный механизм человеческого взаимодействия могут только редкие профессионалы. Геннадий Селезнев был одним из них. Вспомним его жизненный путь. Уроженец города Серова Свердловской области, ранняя потеря отца, переезд в село Ленинградской области, курсант и выпускник профтехучилища №10, токарь Ленинградского компрессорного завода, секретарь комсомольской организации ПТУ, работник Выборгского райкома и Ленинградского обкома ВЛКСМ, выпускник журфака ЛГУ, редактор одной региональной, трех больших центральных газет страны, руководитель парламента, лидер и организатор необласканных партий... Такая биография, сильно отличающаяся от резюме выдвиженцев нового поколения и нынешних «династийных» карьер. И везде он сполна отработал свою смену. Он не выражал обид и не кричал об огорчениях, хотя тяжкий недуг обычно провоцируется пережитыми душевными травмами.
Его уход вызывает грусть. Жалко. Не столько его, сколько всех нас. Геннадий Селезнев, его идеи и принципы усиливали шансы России стать цивилизованным государством с гражданским обществом.
(«БИЗНЕС Online», 26 июля 2015 года)

А здесь - первые соболезнования и первые, искренние, эмоциональные, непосредственные оценки Геннадия Николаевича членами Клуба. Не сомневаемся, что роль и значение первого настоящего спикера постсоветской нижней палаты парламента впредь будет осмысливаться и изучаться как состоявшееся историческое явление. Но эти наши свидетельства уже тоже войдут в историю как отражение многогранной и мощной личности Геннадия Селезнева.

Борис Панкин, главный редактор “Комсомольской правды” в 1965 -73 г.г.

Потрясен сообщением о смерти нашего коллеги, одного из лучших представителей славной когорты главных редакторов “Комсомольской правды” Геннадия Николаевича Селезнева, а в наших отношениях - Гены. Ведь совсем недавно, меньше двух месяцев назад, он принял участие в в 90-летнем юбилее “Комсомолки” и на коллективной фотографии ветеранов и сегодняшних журналистов газеты выглядел просто молодцом, здоровым и радостным.

Геннадий прошел славный и нелегкий путь журналиста, политика, государственного деятеля, чего стоят только два срока председательствования общероссийской Думой, только еще искавшей свое место на политической карте России. Но для меня он был и остается  прежде всего Главным “Комсомолки”, при котором она вписала много славных страниц в свою историю.

Приношу глубокие соболезнования семье, близким покойного. Его колегам и друзьям.

Соболезнование семье от Клуба журналистов КП

Дорогая Ирина Борисовна, дорогие близкие Геннадия Николаевича!

Ветеранское сообщество всех поколений «Комсомольской правдой» восприняло кончину своего главного редактора 80-х годов как личную утрату и личное большое горе. Многие из нас обязаны Геннадию Николаевичу своим благополучием, удачными судьбами и биографиями, достойной профессиональной репутацией. Его помощь неоценима, она выражалась не только в заботе о наших житейских проблемах, но и в поддержке самых безумных идей и проектов, в вакцинации здравомыслием и объективностью наших горячих голов, в защите честного имени журналиста «Комсомолки» от натиска оголтелых и разъяренных персонажей критических выступлений. Именно Геннадию Николаевичу удалось осадить и перевести в конструктивное русло сотрудничества многополярный и подчас раздрызганный в своих пристрастиях коллектив Шестого этажа в тот момент его истории, когда прежнее единство после многочисленных кадровых пертурбаций казалось уже невозвратимым. Почти десятилетний период стабильности, связанный с «селезнёвскими временами», не только удержал высочайшее качество журналистики в нашей газете, помог ей сохранить за собой славу лучшей и любимой газеты страны, но и сформировал новое дееспособное поколение медиауправленцев, которое и сегодня определяет лицо российской журналистики.

Мы ревностно следили за дальнейшей карьерой своего Главного, гордились его достижениями, особенно, конечно, в ранге Председателя Госдумы России. Мы никогда не сомневались, что именно полученная в «Комсомолке» закалка, наработанный именно в нашей редакции опыт креативного и зрелого подхода к вопросу, впитанная навсегда и – одновременно – им же усиленная атмосфера принятого в газете чистоплотного товарищества, помогли Геннадию Николаевичу в его последующей работе. А сам он, невзирая на свой новый статус, остался абсолютно открытым для общения с нами, вновь помогал, заботился, защищал. Одно это уже перевешивает всё, что может быть кем-то поставлено ему в упрёк. Уметь быть верным своим принципам и дружбе – редкое качество для некоторых профессий, в которые занесло нашего Главного, а он сумел! Поэтому Геннадий Николаевич для нас еще и незабываемый пример человеческого бесстрашия, особенно ярко проявившегося в последние годы, когда он покинул большую политику так же достойно, как пребывал в ней. Мы не только любим его, но и уважаем. Впрочем, наше уважение он заслужил гораздо раньше и  никогда его не терял.

Мы глубоко скорбим по утрате своего выдающегося сотоварища. От всего сердца выражаем соболезнования вам, Ирина Борисовна, и всем близким Геннадия Николаевича. Пусть светлая память о нем, которой еще предстоит быть отчеканенной в новейшей российской истории, поможет вам пережить утрату и оправдает продолжение вашей жизни без мужа, сына, отца, деда – во имя утверждения по достоинству всего, что им было сделано. Мы со своей стороны готовы помочь в этом всеми своими возможностями.

20 июля 2015 года

Анатолий Строев, президент Международного клуба собкоров «Комсомольской правды»

Умер Геннадий Николаевич Селезнев. Неожиданно – всего-то 67 лет,  внезапно – виделись с ним на юбилее «Комсомолки», на здоровье не жаловался, на мой вопрос: чем занимается? – ответил: «Внучками». Сфотографировались на память – и кто же знал, что это будет последний его снимок вместе с нами.
Мы вместе с ним работали все то время, пока он был главным  в «Комсомолке». А потом еще недолго в «Правде». И это был один из редакторов – достаточно редких, который умел по-человечески относиться к сотрудникам. Верил, доверял, прислушивался. Мне лично работать с ним было легко и просто, ибо, в бытность мою завкорсетью, он всегда мне говорил: «Как ты считаешь, пусть так и будет».
Недавно мы с ним вспоминали его приезд в конце 85-го года в Софию: было темно – ограничивали свет, в гостинице холодно – экономили на тепле… Но Селезнев не жаловался, более того – проявлял обо мне заботу в поездках по Болгарии. Вместе со мной пошел к нашему послу, чтобы  попросить о помощи в решении проблем корпункта «КП», за что я ему благодарен. Как благодарны ему все те собкоры «КП» внутренние  за то, что он отправил их работать за рубеж. Поразительно: при встречах он непременно передавал мне приветы от каждого из вас, с кем он встречался во время своих визитов в разные страны и регионы. Значит, помнил нас, не делал вид большого начальника или партийного бонзы. Хотя был третьим руководителем в стране все-таки.
Но… Сколько бы не вспоминал Геннадия Николаевича я, мы все, теперь остается только сожалеть, что так рано он ушел из этого мира. И пусть наша память о нем  будет светлой, оптимистичной, благодарной – такой, каким был сам Геннадий Николаевич!

Дмитрий Муратов, член редколлегии “Комсомольской правды” в 80-е гды

«Редактор Селезнев». Так мог бы называться теплоход. Он и был таким редактором-теплоходом
..Величественным, в дыму «Явы» или «Флуераша». За 8 лет главредства в «Комсомолке» он выдержал и отбил нападки на лучшие тексты.
Ему, конечно, мешала цензура, но и сам он был ею. Зато, убедившись в своей правоте, он в лицо говорил могущественному секретарю ЦК комсомола: «Не надо пыхтеть, Николай. Я отвечаю».
Он потом ушел (перевели) в «Учительскую», потом в «Правду», ему было тяжело без «прямых линий», капустников, без вечного бунта талантов.
К его дню рождения Акрам Муртазаев предложил плакат для шутливой демонстрации перед «Правдой»: «Коммунизм в наших Генах».
Хотя мы догадывались, что у него это был какой-то другой коммунизм.
Его коммунизм потом назовут социал-демократией, но тогда, в середине 80-х, это звучало бы доносом.
Его газета была за выборы и свободу, а он был за газету.
Сдержанный, несколько номенклатурной внешности человек с неожиданно рабочими руками токаря и с татуировкой «Гена» на ладони у запястья.
Увесистый характер, создавший и нашу историю.
(«Новая газета», 21 июля 2015 года)

Владимир Мамонтов, главный редактор «Комсомольской правды» (1998-1999)

Геннадий Николаевич принадлежал тому типу советских руководителей, которые управляли не столько конкретным процессом (он это умел, он прошел хорошую школу), сколько средой. Средой обитания, если хотите. У него в газете был постоянный, угрожающий отток кадров – так сказали бы сейчас, поскольку из «Комсомолки» каждый год толковые сотрудники перебирались выше – в «Правду», в «Известия». А он со спокойной улыбкой и железной уверенностью руководил газетой утекающих кадров как школой. Как университетом – ну, так она для этого и предназначена, быть постоянным социальным лифтом. Для тех молодых, кто колотится снизу, из провинции, из незрелости, из неогранённости таланта. Он помогал слабым, прикрывал, как в бою, смелых, многое разрешал талантливым, аккуратно, по-партийному уводил куда-нибудь на задворки серых и пустых. Он брал на себя ответственность. И не терял достоинства ни на высоких постах, ни в пенсионном тылу.

Уходят чиновники и люди «большого стиля». Не знаю, как насчёт вечной памяти, к подобным понятиям Геннадий Николаевич относился со своей фирменной мягкой иронией, но добрую оставляют точно.

(Радио КП, 20 июля 2015 года)

Арам Саркисян, собкорр “Комсомолки”, председатель Демократической партии Армении:

Горько и обидно. Мы потеряли одного из лучших главредов “Комсомолки”. Глубоко порядочного, честного, принципиального, доброго Человека. Геннадий Николаевич Селезнев - один из тех нормальных людей, который не любил и не позволял другим, говоря нынешним языком, пиарить себя. Он жил с достоинством истинного интеллигента, не прогибался ни перед кем, отстаивая свои принципы. Думаю, мы все – его коллеги, соратники, друзья – со временем должны восполнить тот пробел, который остается между сухим перечислением вех его биографии.
У каждого, кто с ним работал, общался в последующие годы, был свой Геннадий Николаевич Селезнев. В бытность  собкором по Армении, после публикаций, нарушающих “блаженный” ритм жизни иных высокопоставленных чиновников, начиналась кампания дискредитации, сведения счетов или прямых угроз.  В таких случаях Геннадий Николаевич спрашивал: “Ты уверен в своей правоте? Если да, иди до конца и информируй меня о результатах каждого твоего визита”.
Он не говорил высокопарных слов: я стою за тобой, в моем лице у тебя надежный тыл. Он доказывал принципиальность поступками: мы знали, что защищены, если правы и честны.
Всего два месяца назад на празднике “Комсомолки” мы все возрадовались, когда увидели его здорового (видимо, он умело скрывал злобную хворь), как всегда приветливого, охотно общающегося с нами. Я воспользовался случаем и еще раз сказал ему, как я ему благодарен по жизни.
Я и сейчас хочу ему сказать прилюдно: “Спасибо, Геннадий Николаевич, за то, что Вы прожили так, что мы Вам за это низко кланяемся”.

Георгий Пряхин, зам. главного редактора "Комсомольской правды"  в 80-е годы

Человек свободы

Последний раз мы виделись с ним 25 мая нынешнего года, в день девяностолетнего юбилея "Комсомольской правды". Геннадий Николаевич приехал на праздник прямо из больницы. Мне, чтоб, наверное, не было лишних расспросов, сразу сказал: "Да так, плановое". Но теперь, задним числом, мне кажется, что уже тогда в нем что-то неуловимо менялось.

Вообще по натуре мягкий, неизменно доброжелательный к людям, он в этот солнечный день - праздник проходил в одном из парков Москвы - был особенно внимателен и непривычно разговорчив и со всеми, кто сидел за нашим "ветеранским" столом - Володя Сунгоркин, нынешний главный редактор газеты, заботливо следил, чтобы у нас не было дефицита ни в выпивке, ни в закуске - и с теми, кто просто подходил, минуя, правда, весьма условные, виповские границы, к нашему неизменному Главному: поздороваться, перекинуться парой слов. (Еще он показался мне, тоже отмечаю задним числом, более бледным, чем обычно.) И Главный - каждому, даже позапозавчерашнему стажеру находил ответное ласковое слово и доброе напутствие. Стакан со льдом и с виски на донышке в одной руке и, увы, неизменная селезневская сигарета в другой: таким мы, его подчиненные, друзья, его коллеги по "Комсомольской правде", видели Геннадия, как выяснилось сегодня, в последний раз.

Он просто не мог не приехать. В его жизни было множество должностей. И сугубо рабочих, солдатских, и самых что ни на есть крутых, государственных. Но звездным часом Геннадия Селезнева была, остается и, мне кажется, останется "Комсомольская правда". Как и для "Комсомолки", думается, звездным часом останутся те без малого десять лет, в которые ею руководил этот белобрысый (даже внучки, две очаровательные, белокурые, крохотные русские Аленушки пошли в деда) ленинградский парень с его неповторимой, удивительной улыбкой. Когда сейчас пытаюсь ей дать определение, то мне представляется самым точным - это была улыбка с о в е с т и. Совестливости.

Но при всей очевидной мягкости этот парень умел держать удар. Именно при нем выходили материалы - тот же "Долг" Инны Руденко, репортажи-памфлеты Геннадия Бочарова, - которые перепечатываются до сих пор и сделали ей славу на многие годы вперед. Именно при нем легендарные обозреватели "Комсомольской правды" стали соперничать популярностью не только с писателями, но даже с самим Вячеславом Тихоновым.

Разумеется, нас время от времени вызывали на ковер. Говорю "нас", но, по правде, ходил "туда" - вот и теперь пошел одним из первых изо всех нас - исключительно он, Главный. И, возвращаясь "оттуда", не собирал авральных летучек-планерок, не устраивал разносов. Просто на какое-то время, все с той же сигаретой и с чашкой кофе, запирался в своем кабинете, мимо которого отваживались шмыгать только самые беспривязные стажеры, а когда выходил, все - улыбка, искорка в глазах - оставалось на своих местах. Как и все мы, его заместители, обозреватели, корреспонденты, стажеры и даже такие "внештатники", как Вадим Цеков, автор самых убойных тогдашних расследований, - оставались на своих местах.

Когда один из наших молодых сотрудников по глупости решил зависнуть за бугром и оказался сразу же в тенетах тамошних "органов", Геннадий поехал за ним сам, лично и - "вернул", сам же и доставил его в Москву, домой. За что тот сотрудник, ныне известный журналист (правда, не знаю, где он сейчас физически обретается, по какую сторону бугра) все эти годы был по-людски признателен ему: его даже с работы тогда, в конце семидесятых - начале восьмидесятых, по-моему, не поперли.

Не стану говорить о заслугах Геннадия Селезнева на посту председателя Государственной Думы. Об этом наверняка скажут другие, кто знал его в этой ипостаси лучше, чем я. Но одно хочу напомнить: то, что в самые тяжкие девяностые годы средства массовой информации, книжные издательства были по существу избавлены от непосильного для них бремени налога на добавленную стоимость, - это почти исключительно заслуга ее тогдашнего председателя.

У Геннадия еще жива мама, ленинградская блокадница - дай Бог пережить ей и эти горькие дни. У нее замечательные фамилия и имя - В е р а С в о б о д и н а. Геннадий сполна унаследовал и то и другое. Он был человеком Веры - в первую очередь, пожалуй, в человека же. И человеком внутренней свободы, что по большому счету, независимо от происхождения и образования, и является первым знаком интеллигентности. Никогда ни перед кем не гнулся. Входил в любые кабинеты - чаще всего не "за себя", а за кого-то другого, и не обязательно ближнего. Не менялся в отношениях, синхронно перемещениям в собственном служебном положении. Оставался ровен, доступен и дружелюбен. Не боялся не только "верхов", но и "низов", что сейчас значительно редкостней, тоже. Говорю это с полной достоверностью: не раз и не два наблюдал его во время самых сложных, противоречивых встреч с обычными людьми, с так называемыми "массами", в том числе и в моем родном Буденновске после трагедии девяносто пятого года.

Не боялся, охраняемый почти исключительно своей фамильной улыбкой - человеческой совести.

...С тех высоких "ковров" и "бугров" возврата уже, увы, не бывает - остается вечная и благодарная память.

( «Российская газета», 21 июля 2015 года)

Ядвига Юферова, зам.главного редактора "Комсомольской правды" в 80-е годы

Возвращение долга. Слово о Главном

Верьте, во что верите, но не верьте строке поэта "В гости к богу не бывает опозданий". Как все не вовремя... Где-то срочно понадобились люди, которые были паромщиками эпох, строили, не взрывали мосты между трудным советским вчера и вечно ожидаемым светлым российским завтра. Люди чести и достоинства. Имели редкое моральное право Отечество, как свое отчество написать с большой буквы, и им, немногим, в этом верили.

Людмила Ивановна Швецова, Евгений Максимович Примаков, и вот поздно вечером, 19 июля, в своем доме в подмосковной Баковке умер от рака легких Геннадий Николаевич Селезнев. Курильщиком он был заядлым. Каких только мундштуков с фильтрами не дарили ему. И он сам начинал верить в их якобы безопасность. Если чужая смерть всегда предупреждение оставшимся в земном карауле, лучше, увы, бросить курить, задумавшись о такой скоротечной жизни.

Как председателя Государственной Думы двух созывов, спокойного, уравновешенного, всегда способного найти компромисс, практически заложившего основы здравомыслия российского парламентаризма, Селезнева знала вся страна. А для целого поколения журналистов Геннадий Николаевич - это прежде всего главный редактор "Комсомольской правды", сумевший окрылить целую плеяду звездных имен.

Творческие коллективы часто колошматят высокие конфликты. С приходом Геннадия Николаевича в "КП" они все куда-то улетучились. Да, могли ругаться на "летучках" в Голубом зале, что было играми разума талантливых людей, до слез пародировать начальство в новогодних "капустниках". Но при этом все верили в справедливость главного: Селезнев "героев" пригласит к себе в кабинет, нальет по бокалу шампанского и никогда, никому не припомнит самую едкую пародию. Он был выше и мудрее выяснения отношений не по делу.

У него никогда не заискивала, не дрожала душа, как стрелка компаса, сбившая ориентиры

Это при нем Инна Павловна Руденко опубликовала свой знаменитый материал "Долг", который открыл глаза всей стране на проблемы афганских инвалидов, а заголовок очерка стал бессрочной народной акцией. За этот текст Геннадия Николаевича вызывали на верха. Да и за многие другие. Даже сам Брежнев звонил в редакцию, напугав до смерти секретаршу Риту. Но. Никогда после вЫговоров и выговОров на Старой площади он не приносил в редакцию раздражения. Геннадий Николаевич имел смелость опубликовать острый материал и смелость взять лично на себя ответственность, выводя из-под удара журналистов. За его спиной - главного редактора - подрастала смена нового поколения журналистов, журналистов "КП", которые потом будут утверждать гласность.

На медийном поле, уходящей как Атлантида страны СССР, вызревала "КП", ставшая одним из предвестников перестройки.

Когда случился путч в августе 91-го года, Геннадий Николаевич был уже в кресле главного редактора "Правды", органа ЦК КПСС. Помню, мы шли тогда по мертвенно пустым коридорам с коллегой Зоей Ерошок сказать ему главное: мы думаем, Геннадий Николаевич, по-другому, но мы бесконечно уважаем и любим вас за глубокую порядочность и достоинство.

Селезнев был уникальным селекционером кадров, при нем безупречно работали социальные лифты. Он замечал собкоров даже в медвежьих углах, приглашал их "на этаж" в Москву. В итоге селезневская редколлегия выстрелила целым кадровым фейерверком для новой России: из нее вышли главные редакторы "Известий", "Труда", "Учительской газеты", "Вечерней Москвы", "Советского спорта", "Российской газеты", да и самой "Комсомолки".

Перестав быть по должности одним из главных в пирамиде власти, Селезнев пошел на выборы по одномандатному округу в Санкт-Петербурге и выиграл их тогда у Ирины Хакамады, которая сегодня вспоминает о нем с уважением. Через пару месяцев ему предложили поехать послом в Белоруссию. Несколько раз (как заинтересованная белоруска) спрашивала у Геннадия Николаевича об этой развилке в его биографии. Он отвечал, что не мог предать своих избирателей. Только что агитировал, убеждал, а теперь пусть кто-то другой выполняет обещания?!

Была еще одна, кажется, неофициальная причина - появление первой внучки Лизы. Тепло семьи в трех поколениях он не поменял на дипкомандировку. Так они тогда с мудрой, единственной на всю жизнь Ириной Борисовной решили.

Очень важно сказать вслух, что уже и стесняются кругом произносить: он был верным рыцарем семьи с безупречной этической системой координат. У него никогда не заискивала, не дрожала душа, как стрелка компаса, сбившая ориентиры.

В селезневские времена в "Комсомольской правде" была такая рубрика "Простые истины". Сейчас в археологических газетных раскопках можно найти эти смешные сентенции: береги честь с молоду, крепкая семья - крепкая держава, счастливый человек - всегда прав.

Одну простую и горькую истину добавлю: как жаль, что так катастрофически быстро заканчивается жизнь хороших людей, которые были главными в нашей жизни совсем не по должности.

(«Российская газета», 21 июля 2015)

Татьяна Корсакова,  собкор, зав. отделом, спецкор «Комсомольской правды» с 1974 по 1999 год

Мне так горько и больно от того, что не стало Геннадия Николаевича Селезнева, что я невольно недоумеваю по поводу столь внезапного и жесткого решения судьбы. Люди, подобные Селезневу, – мудрые, принципиальные и добрые, должны бы жить долго-долго и уходить когда-нибудь после, тихо, в окружении правнуков. Но Геннадий Николаевич был не только хороший человек, но и талантливый руководитель; такие люди все принимают близко к сердцу, а оно живое и не выдерживает. К тому же он чудовищно много курил и оказался тяжело болен, а диагноз, видимо, поставили слишком поздно.

Селезневу, в 33 года назначенному руководить «Комсомольской правдой», досталась нелегкая, но яркая эпоха последнего скепсиса по отношению к социализму и первых наивных надежд на «перестройку». Потом-то пошли эпошки неожиданных людских озарений по поводу лишнего груза в нагрудном кармане – партийного билета КПСС, по поводу недооцененности собственных личностей и последующих ловких взлетов во власть, по поводу невероятных богатств страны и необходимости незамедлительного перекачивания их в собственный кошелек. Вот до этих мерзостей Селезнев в «Комсомолке» не доработал, ушел дальше по жизни. А время, отведенное ему в редакции нашей любимой газеты, использовал сполна. При нем началась правда об Афгане, о Чернобыле, о тысячах других проблем, не вскрывавшихся в годы безгласности. Именно Селезнев подготовил газету к отмеченному книгой Гиннеса честному тиражу почти в 22 миллиона экземпляров ежедневно: «Комсомолка» стала чрезвычайно интересной для читателей! И это именно он после известных дрязг и встрясок конца 70-х удивительным образом сплотил редакцию, превратив ее в коллектив свободно мыслящих личностей: ему был интересен каждый человек. Так же умно и целенаправленно Геннадий Николаевич действовал и потом, во время многолетней работы в Госдуме, оказавшись лучшим представителем столь нужной тогда «золотой середины». А золото, как известно, металл не только красивый, но и благородный, то есть коррозии, как железо, не подвергается.

Совершенно неожиданно высказался в Фейсбуке по поводу жизни и смерти Г.Н.Селезнева мой сын Денис Корсаков: «Вот без этого человека я никогда бы не жил в Москве. Он в свое время вытащил из Куйбышева, ныне Самары, мою мать, в ту пору собкора «КП», – ну, просто оттого, что поверил в нее. Вытащил в тот момент, когда она уже отчаялась жить где-то, кроме Саратова или Куйбышева. На самом деле он поверил в меня, только никому не сказал об этом. И, кроме слова «спасибо», ничего сказать не получается».

Прав мой сын. Селезнев верил во все хорошее, что должно случиться с нашей страной, народом или отдельно взятым ребенком, и оттого и Россия, и ее люди начали жить лучше. Земной поклон ему за это.

Леонид АРИХ, главный редактор федерального еженедельника "Новый вторник":
Простой хороший человек…
Весть о кончине Геннадия Николаевича Селезнева застала меня в пути за рулем автомобиля. Услышав скорбную новость, я тут же свернул на обочину. Остановился, чтобы переварить эту пронзившую меня, как молния, информацию. Но она не переваривалась.
Накануне, 15 июля, я похоронил лучшего друга, и мне казалось, что другой, более невосполнимой утраты среди знакомых у меня больше не будет. Но в тот миг, на обочине, я понял, что ошибался. И хотя Геннадий Николаевич ни другом, ни приятелем мне не доводился (где Селезнев, а где ваш покорный слуга?), я вдруг ощутил, каким близким человеком он был все эти годы. Какой тонкой и невидимой, но какой крепкой была, оказывается, та нить, которая связывала нас двоих — с одной стороны, главреда самой многотиражной газеты страны и ее не самого, наверно, незаменимого сотрудника — с другой; спикера Госдумы и руководителя не самого крупного издания в России; наконец, четвертого человека в государстве и не самого известного предпринимателя, каковым я вынужден был стать по стечению обстоятельств.
Ибо в какой бы ипостаси Геннадий Николаевич ни пребывал, он оставался просто хорошим человеком — отзывчивым, доброжелательным и никогда — злым.
Он и на планерках в «Комсомолке» никого из журналистов, помнится, не отчитывал, хотя многие из сидевших в Голубом зале коллег знали, что накануне за очередной «гвоздь» в вышедшем номере главного вызывали «на ковер» в ЦК партии, где шефу, несомненно, досталось не только на орехи. А Геннадий Николаевич и виду не подавал: «Так чем порадуем читателей завтра?».
Но даже в этой круговерти газетных будней он не забывал о своих подчиненных.
Казалось бы, ну какое главреду дело до нас, маленьких винтиков в механизме газеты? Ан, нет. Те невидимые нити уже протянулись между нами, и маленькое их колебание Селезнев чутко улавливал.
Я убедился в этом, когда после некоторых раздумий пришел к нему с заявлением об уходе в другое издание и долго мялся у стола не в силах признаться в «злых» намерениях. А Геннадий Николаевич, даже не глянув в мою бумажку, все понял и сказал, будто ждал моего появления с минуты на минуту:
— В Монголию поедешь? Собкором?
И сам лично стал возить и водить меня по нужным кабинетам, представляя как в «большом», так и в «малом» ЦК. И при этом не скрывал своего удовлетворения от того, что остановил меня от неверного шага, словно я собрался уйти не из газеты, а из жизни.
Я напомнил ему об этом эпизоде совсем недавно, на праздновании 90-летия «Комсомолки» в одном из парков столицы, куда Геннадий Николаевич пришел прямо из больницы. И тут же поспешил добавить к сказанному, что он сыграл в моей судьбе неоценимую роль… Будто боялся не успеть сказать ему об этом в другой раз. А Селезнев лишь улыбнулся в ответ: «А правда, Монголия — дивная страна?».
И мы оба весело рассмеялись.
Чуть раньше, на моем юбилее в Домжуре (на снимке), он появился с красивым букетом цветов, чем немало удивил всю собравшуюся публику. А один из моих гостей, увидев столь высокое лицо среди простых смертных (все-таки четвертый человек в государстве!), тут же попросил официанта подать к столу лучший имевшийся в наличии виски.
Таким он был, Геннадий Николаевич Селезнев. Простой хороший человек. Без помпы. Без выпендрежа. Без тени звездности, которая, увы, явно портит некоторых федеральных чиновников. Эти сто раз подумают, прежде чем поздороваться с «какими-то»…
А Селезнев — будто из другого теста. Увидит — в толпе ли, на официальной ли тусовке — обязательно (я подчеркиваю: обязательно) подойдет, поприветствует, расспросит за жизнь. Об этом говорят все, кто его знал.
Кроме того, и это, наверно, самое главное, Геннадий Николаевич был патриотом страны даже тогда, когда (особенно на заре капитализма) патриотизмом в стране уже и не пахло. И оставался таким до последних своих дней, предпочтя предложенному ему лечению за бугром родные стены. Хотя спасти от недуга они не смогли. Но это совсем другая история.

Юрий Феклистов, журналист, фотограф:

Умер Геннадий Селезнёв... Я начинал свой трудовой подвиг в Комсомолке, когда он работал там главным редактором. У него были свои заморочки. Но молодым он доверял и помогал.... Светлая память... Только недавно видел его на 90-летии КП. И вот...

ОФИЦИАЛЬНЫЕ СОБОЛЕЗНОВАНИЯ:

Президент России Владимир Путин выразил глубокие соболезнования родным и близким Геннадия Селезнева в связи с его кончиной. "Ушёл из жизни Геннадий Николаевич Селезнёв - известный политик, государственный и общественный деятель. Его знания, опыт, преданность делу неизменно были востребованы на сложных и ответственных направлениях работы, в том числе на высоком посту председателя Государственной Думы. Геннадий Николаевич достойно справлялся с поставленными задачами, многое сделал для развития современного российского парламентаризма. Он всегда занимал взвешенную, конструктивную позицию, стремился содействовать сохранению гражданского согласия. Светлая память об этом ярком, талантливом человеке, настоящем патриоте навсегда сохранится в сердцах близких, друзей, коллег", - говорится в телеграмме президента.

Премьер-министр Дмитрий Медведев отметил вклад Геннадия Селезнева в становление парламентаризма в России. "Геннадий Николаевич прожил яркую, достойную и интересную жизнь. Состоялся как известный журналист, авторитетный политик и государственный деятель. На посту председателя Государственной Думы второго и третьего созывов он многое сделал для укрепления парламентаризма, совершенствования отечественного законодательства, конструктивного взаимодействия всех ветвей власти". Соболезнования выразили руководители палат Федерального Собрания. Спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко отметила, что Геннадий Селезнев всегда "занимал активную гражданскую позицию, радел за судьбу страны, взвешенно и грамотно подходил к решению поставленных задач, был верен избранному делу и предан Родине". "Геннадий Николаевич преданно служил Родине на всем жизненном пути. Он внес большой личный вклад в становление отечественного парламентаризма и современной российской государственности, являясь депутатом Государственной Думы первых четырех созывов и возглавляя палату в 1996-2003 годах", - отметил в своем послании спикер Госдумы Сергей Нарышкин.

ПОСЛЕДНЕЕ ИНТЕРВЬЮ ГЕННАДИЯ СЕЛЕЗНЕВА

- Геннадий Николаевич, с 90-летием «Комсомольской правды» вас! В вашей жизни была и, я уверена, остается «Комсомольская правда».

- Да, это было лучшее время в моей жизни. Я считаю, что те 8 лет, которые я отработал в «Комсомольской правде» на посту главного редактора, было самое лучшее время. Во-первых, и возраст был совсем другой. Я в газету пришел, когда мне было 33 года, как мне говорили, возраст Христа, пора на Голгофу. Шутили, что это будет Голгофой, «Комсомольская правда». Это была сложная газета, интересная газета. Как тогда говорили, «Комсомольская правда» была газетой звезд. Там были лучшие, на мой взгляд, журналисты, которые время от времени от нас уходили, подрастали – в большую «Правду», в «Известия», в другие издания. Но факт то, что это была и лаборатория, и мастерская, и, как мы говорили, «морковная грядка». Морковочка подрастала, и вот без конца выдергивали. Мы набирали новых журналистов. У нас была страничка «Алый парус», через которую проходили и школьники, и студенты. В общем, мы присматривались, кого можно из ребят потенциально сильных на перспективу брать в газету. Это была действительно очень интересная жизнь.

- Геннадий Николаевич, «Комсомольская правда» всегда была еще и той газетой, где можно было увидеть те материалы, которые не решались печатать солидные издания, о которых, в том числе, вы говорили. А какой из тем, каким из направлений, какой из статей вы гордитесь сейчас? Потому что вы ведь были главным редактором.

- Да, я горжусь тем, что, во-первых, мы в «Комсомольской правде» открыли «прямую линию». Никто до нас этого не делал, ни одна из газет. Это организационно было сделать непросто, потому что не было такой техники, какая есть сейчас. Стояли почти что такие бытовые ленточные магнитофоны, надо было все записывать. Плохая телефонная связь, но вместе с тем сидели, эти «прямые линии» организовывали. И сейчас, видите, даже президент пользуется «прямой линией».

Я горжусь материалом, который никто бы никогда не опубликовал, «Долг» Инны Руденко. Мы открыли серьезную тему – это покалеченные, раненные в Афганистане ребята. Им непросто приходилось возвращаться оттуда, из госпиталей, поскольку эта тема нигде широко не освещалась, и создавалось такое впечатление, что там раненых никаких нет. И они возвращались, и некоторые военкомы говорили: я вас туда не направлял, поэтому чего вы от меня хотите. И вот тогда это был действительно материал, необычный тем хотя бы, что газета вышла без печати Главлита. Каждая полоса, как мы говорим, литовалась – сидели работники Главлита, дежурили вместе с дежурной бригадой газеты, и на каждую полосу давали отдельный штамп, разрешение на выход в свет.

Здесь они отказались литовать материал. Я сидел, ждал, когда газета будет подписана. Меня предупредили, что Главлит не разрешает материал выпускать, поэтому под ответственность главного редактора можно было выпустить газету. Мы вышли. Поэтому, конечно, шум был большой. Но положительная была резолюция Черненко. То есть мы открыли эту тему, как бы и Политбюро удивилось, узнав о том, что, оказывается, эти калеки мыкаются потом, когда возвращаются из Афганистана. И для них действительно стали создаваться условия – и лечение, и санатории, и предоставление жилья, и много-много-много чего, благодаря, казалось бы, одной публикации. Был огромный общественный резонанс. Ну и, самое главное, была поддержка со стороны государства, обратили внимание и начали заниматься этой категорией наших граждан. Это действительно материал, которым можно гордиться, это в историю «Комсомолки» должно быть вписано золотыми строчками. Потому что десятки тысяч молодых людей, к ним было приковано внимание, к их проблемам, к их судьбам и т.д.

Ну, были и другие материалы. Были у нас материалы того же Василия Михайловича Пескова (царствие ему небесное) «Таежный тупик», когда он тоже открыл. Не каждая бы газета начала писать про староверов. Вообще к старообрядцам отношение такое было непонятное, как будто люди из древних пещер. Интересная была одиссея, Песков много раз ездил к ним, мы продолжали эту тему.

Мы проводили серьезную большую акцию «Выбираю деревню на жительство», когда нужно было привлечь молодежь к областям Нечерноземья, для того чтобы эти области поднимать. Это был, по сути дела, как целинный призыв. Мы сами организовывали, собирали заявки, рассылали в области, требовали гарантий для тех ребят, которые туда решились поехать, чтобы им дали работу, чтобы им дали жилье, чтобы они расценивались как молодые специалисты и имели соответствующие льготы. Это была очень большая акция. Я не знаю сейчас точно, сколько, но несколько тысяч таких добровольцев откликнулись на нашу акцию.

(Радио КП, 25 мая 2015 года)

Ким Смирнов, зав.студенческим отделом “Комсомольской правды” в 60-70-е годы
Умер Геннадий Селезнев, известный политик, в недавнем прошлом главный редактор последовательно «Комсомольской правды», «Учительской газеты», «Правды», спикер  Госдумы РФ двух созывов. В дни прощания уместно напечатать (повторно) его ответы на вопросы «Новой газеты», обнародованные в её № за 24 апреля 2000 года. Тогда, в переходный момент от времени Ельцина ко времени Путина, возобновилась наша рубрика «Вопрос обывателя», под которой в 1995-96 годах известные экономисты и политики отвечали на недоуменные, порой нелепые с точки зрения экономической науки, «обывательские» вопросы, связанные с острыми ситуациями нашего бытия. Возобновляя рубрику в начале нового тысячелетия, мы обратились к людям, олицетворявшим тогдашнюю законодательную и исполнительную власть, а так же к лидерам ведущих политических партий — Борису Грызлову, Геннадию Зюганову, Владимиру Жириновскому, Сергею Кириенко, Олегу Морозову, Евгению Примакову, Владимиру Путину, Геннадию Селезневу, Егору Строеву, Григорию Явлинскому (перечисление — в алфавитном порядке) с просьбой ответить на ключевые, по мнению читателей, вопросы российской экономики на стыке двух веков.
1. Какой из вариантов рыночных реформ вы отстаиваете? Они:
а) должны быть доведены до конца в том варианте, в каком были начаты в 1992 году;
б) требуют серьезной, глубокой корректировки с точки зрения их социальных результатов;
в) требуют отказа от проводившейся Ельциным, Гайдаром, Чубайсом экономической политики в пользу усиления роли государства в регулировании рыночных отношений.
2. Вы за свободную куплю-продажу земли или против? Почему?
3. Цены растут быстрее, чем индексируются зарплаты и пенсии. Можете ли вы предложить экономическое решение этой проблемы?
4. Коррупция, криминальный передел собственности грозят стать раковой опухолью экономики России. Какое лечение вы предлагаете?
5. Какое решение, касающееся экономики страны (будь то парламентский закон или президентский указ), вы считаете первоочередным?
Опубликованы были ответы только двоих адресатов. Остальные отмолчались. Одним из двоих был Геннадий Селезнёв, тогда — председатель Государственной Думы Федерального Собрания РФ. Естественно, некоторые из тех, более чем 15-летней давности, вопросов уже стали достоянием истории (но другие &‐ например, о коррупции — «кусаются» до сих пор). А вот по его ответам — хотя, конечно, выход из наших экономических тупиков на деле оказался куда сложнее, драматичнее и долговременнее, чем ему, да и многим другим, тогда представлялось — и сегодня можно судить о том, какого масштаба политиком был этот человек, который сам, между прочим, говорил, что счастливейшим временем в его жизни были годы работы в «Комсомольской правде».

Геннадий СЕЛЕЗНЁВ, ответы на вопаросы "Новой газеты":

Прежде всего я хотел бы положительно оценить саму попытку «Новой газеты», возрождая рубрику «Вопрос обывателя», усилить прямую и обратную связь со своими читателями. Важно, чтобы средства массовой информации предоставляли нашим гражданам реальные возможности задавать вопросы власти на самые злободневные темы бытия. А специалисты, ученые, политические и государственные деятели просто обязаны отвечать на любые, пусть даже самые «неудобные» вопросы, которые им задают люди. Исходя из этой убежденности, постараюсь ответить на вопросы, сформулированные «Новой газетой».
- Готов согласиться с позицией, обозначенной в газете в качестве второй, а именно: «Реформы требуют очень серьезной и глубокой корректировки с точки зрения их социальных результатов». Считаю, что невозможно оправдать никакие реформы, если в результате их проведения резко падает жизненный уровень десятков миллионов людей. Приходится повторять прописную истину: весь смысл тех или иных реформ состоит как раз в том, чтобы в результате их осуществления жизнь людей становилась лучше.
Да и сами реформы должны быть проработаны на качественно ином уровне с точки зрения их конкретных целей и социально-экономических последствий. Например, самой тщательной проработки требует вопрос о целесообразности реформирования российской энергетической системы, которая несмотря ни на что остается одной из лучших в Евр‐опе. Точно так же мы должны подойти и к проблеме структурной реформы в угольной промышленности. Эта отрасль, безусловно, нуждается в реформировании, однако при этом должны быть соблюдены интересы тружеников отрасли, интересы всей страны. Ведь потребность в угле и на мировом, и на внутреннем рынке до сих пор остается высокой, а будет еще выше. Пока же многое из того, что делается под флагом реструктуризации угольной промышленности, сводится лишь к закрытию угольных шахт, объявленных нерентабельными.
Я готов не просто согласиться с изложенными в «Новой газете» позициями, но сам активно ратую за необходимость приоритетной поддержки всеми ветвями государственной власти так называемого производственного капитала, то есть работающего целиком и полностью на поддержку отечественного производителя, опережающих наукоемких, в том числе оборонных, технологий, наконец — малого бизнеса. Точно так же я постоянно выступаю за усиление роли государства в таких жизненно важных для национальных интересов страны областях, как транспорт, энергетика, связь, минеральные, лесные, водные и другие ресурсы. Добавлю, что аналогичную позицию занимают многие депутаты Государственной Думы. Именно потому нами были приняты Лесной и Водный кодексы Российской Федерации, ряд так называемых отраслевых федеральных законов.
Что же касается моего отношения к приватизационным процессам, происходящим в отечественной экономике, то я твердо убежден, что эти процессы нуждаются в значительно усиленном правовом регулировании. Незаконный передел собственности, да еще сопровождаемый насильственными захватами предприятий, совершенно недопустим в правовом государстве и чреват опасными социальными последствиями. Ведь кто-то когда-то должен вынести вердикт: приватизация по-Чубайсу совершена бездарно и во многих случаях незаконно. Так что речь должна идти не о тотальной деприватизации, а о законодательном упорядочении процесса приватизации и о надежной правовой защите всех форм собственности.
По поводу вопроса о частной собственности на землю. Прежде всего, нет сомнений в том, что вся сфера сельского хозяйства в нашей стране остро нуждается в созидательных преобразованиях. Сегодня у нас есть все основания заявлять о необходимости принятия неотложных мер по обеспечению продовольственной безопасности России. Однако является ли при этом вопрос о форме собственности на землю решающим?
Мне представляется достаточно убедительным мнение очень многих авторитетных специалистов о том, что в земельных отношениях применительно к нашей стране ключевое значение имеет не то, будет земля в частной собственности или нет, а то, как ею распоряжаться и насколько по-хозяйски ею управлять. Настоящим хозяином, как показывает опыт и России, и многих других стран, вполне можно быть и на арендованной земле. В то же время на примере ситуации, сложившейся в промышленности, мы видим, что во многих случаях переход предприятий из государственных в частные руки привел не к росту их эффективности, а, напротив, к упадку, а часто и к банкротству. И сейчас никто не может дать гарантий, что к аналогичным последствиям не придут многие сельскохозяйственные предприятия в случае введения неограниченного права частной собственности на землю. На сегодня у нас нет реальных финансовых и других экономических условий для того, чтобы перевести наше сельское хозяйство на рельсы частнособственнических хозяйств.
Многие ссылаются на опыт земельной реформы П. А. Столыпина. Я целиком за те позитивные результаты — значительное увеличение посевных площадей, улучшение агротехнических условий труда на земле, повышение производительности крупных земельных хозяйств и другие, которые принесла реформа Столыпина. Но при этом хочу обратить ваше внимание на то, что обычно упускается из виду: ту базу, с которой Столыпин начал свою реформу.
А это была, во-первых, опора на новейшие для того времени достижения сельскохозяйственной науки. Во-вторых, наличие Земельного кадастра центра России. Каждый знал, сколько в конкретном регионе, вплоть до деревни, стоил 1 га пахотной земли. И земля имела свою реальную рыночную стоимость. В-третьих, земствами в губерниях была проведена громадная работа по инвентаризации земельного фонда, что дало прекрасные результаты и исчерпывающие знания условий проведения реформы.
Скажите, есть у нас сегодня хоть одно из этих условий? Другое дело, что нам действительно необходимо энергично развивать такие формы государственной поддержки АПК, как кредит, лизинг, дотации, поощрение экспорта, стимулирование сельскохозяйственного машиностроения и многое другое.
В то же время я выступаю за скорейшее принятие Земельного кодекса Российской Федерации, поскольку во многих регионах уже принимаются свои законодательные акты о земле, а федеральное законодательство явно запаздывает. При этом я за такой Земельный кодекс, где предусматриваются различные формы собственности на землю, включая частную, но против введения частной собственности на земли сельскохозяйственного назначения.
Чтобы зарплаты, пенсии и вообще уровень жизни большинства россиян соответствовали хотя бы официально существующему прожиточному минимуму, необходимо в первую очередь добиться устойчивого экономического роста в нашей стране. Однако уже и сейчас есть определенные экономические условия для улучшения положения, на что неоднократно указывали депутаты Государственной Думы.
Сохранявшаяся до недавнего времени благоприятная конъюнктура на мировых нефтяных рынках увеличила сбор налогов в федеральный бюджет и отчислений в Пенсионный фонд Российской Федерации. Это позволило повысить зарплату бюджетникам с 1 апреля сего года, а также предусмотреть проведение в мае очередной индексации пенсий.
Криминальный передел собственности в России можно остановить только с помощью целого комплекса правовых, административных, экономических и политических мер. И, главное, необходима политическая воля государства. Это должно быть составной частью всеобъемлющей борьбы с организованной преступностью, с которой сталкивается не только Россия, но и многие страны современного мира. Ясно, что одними только репрессивными мерами невозможно подорвать позиции криминалитета. Потребуются длительное время и совместные усилия власти и общества для победы над этим злом.
То же самое касается и проблемы коррупции. В той или иной мере ей подвержены бюрократические аппараты и политические сферы многих стран. И Россия здесь отнюдь не является каким-то одиозным исключением. Те, кто достаточно хорошо знает отечественную историю, согласятся, что у нас в России всегда были не только отъявленные хапуги и взяточники, но и неподкупные чиновники и честные политики. И очень многое зависит от характера той или иной общественно-политической эпохи.
Существует целый набор достаточно апробированных антикоррупционных мер. Это и высокая степень гласности и прозрачности бюрократических процедур, и строгий контроль над деятельностью чиновников в сочетании с предоставлением им достаточно высокого уровня оплаты их труда, и жесткие антикоррупционные законы. К сожалению, у нас до сих пор отсутствует федеральный закон «О борьбе с коррупцией», предлагавшийся депутатами Государственной Думы второго созыва. Так что задача принятия эффективного антикоррупционного законодательства остается актуальной для Государственной Думы третьего созыва.
Я полагаю, что вряд ли возможно обозначить какой-то один закон или указ, который можно рассматривать как первоочередной для экономики нашей страны. Нам нужны не какие-то единичные правовые акты, а выверенная и капитальная программа кратко-, средне- и долгосрочных мер в области экономической политики государства плюс новый налоговый кодекс.

Биография:  Селезнев Геннадий Николаевич

Родился 6 ноября 1947 г. в г. Серове Свердловской области; окончил профессионально-техническое училище (1963), факультет журналистики Ленинградского государственного университета (1974). После окончания ПТУ работал токарем, служил в армии. С 1968 г. на комсомольской работе: секретарь комитета ВЛКСМ ПТУ, инструктор, заместитель заведующего отделом Ленинградского обкома ВЛКСМ, с 1980 г. — первый заместитель заведующего отделом ЦК ВЛКСМ, член бюро ЦК ВЛКСМ.
С 1974 г. в профессиональной журналистике: заместитель главного редактора, главный редактор ленинградской областной молодежной газеты "Смена"(1974—80); главный редактор газеты "Комсомольская правда" (1981-88); главный редактор "Учительской газеты" (1988—91), первый заместитель главного редактора, главный редактор газеты "Правда" (1991—93); секретарь Союза журналистов СССР; доцент Московского института молодежи, академик Международной академии информатизации. Как редактор проводил политику взвешенного, объективного освещения проблем и противоречий общественного развития. Вял на себя ответственность за публикацию в «Комсомольской правде» (1980) не разрешенного цензурой очерка Инны Руденко «Долг», впервые озвучившего бедственное положение вернувшихся с афганской войны ее участников. Будучи редактором газеты «Правда», не допустил ее раскола и ликвидации.
Председатель Государственной Думы Федерального Собрания РФ второго (1995—99) и третьего (2000-03) созывов; депутат Государственной Думы первого (1993-95), второго, третьего и четвертого (2003-2007) созывов. В Государственной Думе первого созыва был заместителем председателя Комитета по информационной политике и связи (1994—1995), курировал взаимодействие Госдумы со СМИ.
В декабре 1999 г. баллотировался на выборах губернатора Московской области. Являлся членом ЦК и Президиума ЦК КПРФ до исключения из партии в мае 2002 г.; cоздал и возглавил партию "Возрождение России" (2002).
Председатель совета директоров МОСОБЛБАНКа (2009-14).
Автор книг "Вся власть — Закону. Законодательство и традиции указного права в России" (М., 1997), "Закон, власть, политика. Государственный и местный уровни" (М., 1998) и многих других публикаций.
Награжден орденами Дружбы Народов, "За заслуги перед Отечеством" II степени, медалями; лауреат премии "Человек года" и награды "Серебряный крест" Русского биографического института (1999); в 2001 г. был удостоен высшей общественной награды России — Золотого почетного знака "Общественное признание" за выдающийся личный вклад в развитие российского парламентаризма, углубление диалога между властью и обществом и активную законотворческую деятельность.  
Член Союза журналистов России. Член совета по Общественному телевидению в России. Председатель Международного телекинофорума «Вместе».