03. ФРОНТОВАЯ ЗЕМЛЯНКА. НАША ВОЙНА И НАША ПОБЕДА

Личная память

Борис Панкин

ЭТОТ ДЕНЬ ПОБЕДЫ....

9 мая 1945 года мне было 14 лет. Дитя войны, первые два года которой я вместе с мамой и младшим братом  провел у бабушки с дедушкой на хуторке под славным городом Сердобском,  что в Пензенской области. Два года ходил за три километра в школу в этом городе. В Сердобске же услышал по радио из громкоговорителя первый - в честь Курска, Орла и Белогороа (Курская дуга) салют- 12 залпов из ста двадцати четырех артиллерийских орудий. Второй же салют, в честь Харькова, услышали и увидели, так сказать, живьем воочию уже дома, в Москве. Нас привез в столицу получивший увольнительную по этом случаю отец, который всю войну провел на фронте в инженерных войсках.. Увольнительная у отца была, а вот пропуска для нас в Москву не было, в результате чего мать арестовали прямо на вокзале, но после суточных хлопот отца, майора инженерно-технических войск, отпустили. Может быть, как раз под впечатлением второго салюта, который был еще мощнее первого.
Так что салюты были для меня не в диковинку, и дорога на Красную площадь из Останкино, где мы жили, уже проторена к тому времени, когда в ночь на 9 мая, на рассвете, в репродукторе “Зорька” на стене нашей комнаты в двухэтажном доме на 30 квартир, зазвучал голос Левитана.
Под этот голос, поведавший нам о подписании  в Потсдаме капитуляции фашисткой Германии, мы повскакали с кроватей и, кто в чем, бросилсь на улицу, где уже звучали клики опередивших нас.
- Вот будет салюттак салют! Из скольких на этот раз пушек?- такова была моя первая мысль
- Теперь скоро вернется отец, - вторая.
 Утро прошло в каком-то радостном угаре, а к середине дня мы с приятелями уже шагали в сторону останкинского Круга, чтобы двухвагонным трамваем 39 двинуться в сторону Центра, как называли тогда кружево площадей, ведущих на Красную площадь. Цель была - попастть туда до салюта. От площади Свердлова двигать ногами уже не было необходимостью. Волны людские просто несли тебя к Историческому проезду и, через его узкое горло, прямиком к Мавзолею. Мне и раньше приходилось оказываться в толпе, и порой сжимало так, что становилось страшно. Но на этот раз страху не было и в помине. Словно купаешься в теплом море. Вместе с первым залпом и заревом ракет в воздух взмыли, размахивая руками и ногами, фигуры в шинелях  и гимнастерках. Качали тех, кого еще сутки назад называли фронтовиками.
 В этой сутолоке мы с приятелями растеряли друг дрга, и во сколько и каким именно образом я добрался домой, к себе в Останкинский студгородок, я потом никак уже не мог вспомнить, хотя и понятия о спиртном не имел.
 Я тогда не знал выражения Владимира Маяковского "каплями литься с массами”, но когда оно мне впервые повстречалось, я подумал, что никогда, ни до, ни после дня Победы, я не испытывал этого ощущения с такой остротой и силой.
Илья Гричер
ПЕРВОЕ БОЕВОЕ РАНЕНИЕ
В то самое воскресение - 22 июня, я вместе с ребятами из морского кружка был на воде. С раннего утра, сообща, мы делали вид, что помогаем экипажу теплохода «Никита Хрущeв». В двенадцать громкоговоритель, голосом Молотова, разнес страшную весть о начале войны. Наступило время, совсем других, грозовых игр. Что такое война, я понял ровно месяц спустя, на крыше дома 16/2, по улице Горького. Всю ночь мальчишки, забыв о смертельном фейерверке трасс, тушили термитные бомбы-зажигалки. Московские мальчишки, в первые бомбёжки, помогли отстоять столицу от огня. На крыше, за трубой, двумя рубашками мне замотали порванную об искореженную кровлю, ногу. Наверное, именно тогда, с той первой боевой раны, и было положено начало моим будущим недугам. Во всяком случае нога долго не заживала, а потом даже летом, мерзла от колена до кончиков пальцев…Утром прокопченных гарью пацанов у пожарной лестницы встречали взрослые из домашнего бомбоубежища. Они дружно пытались нам доказать, что все происшедшее - внеплановые учения. Мы слышали их слова, а сами оставались среди огней той первой ночи. С 22июля, на всю оставшуюся жизнь… В «Комсомолку» меня привел Саша Кривопалов. Уж не помню, откуда мы были знакомы, может потому, что жили рядом. Площадь Пушкина в Москве - центр мироздания. Под часами на площади встречалось не одно поколение москвичей и гостей столицы. Тут же, как оказалось, жил Боря Гурнов, в тылу нашего двора строила глазки его будущая жена, Женя. Рядом с моей 169 школой подрастал худенький Слава Голованов. А всего через три дома, на Советской, обитал будущий царь и бог журналистики Алексей Аджубей. Скажу без лести, «Комсомолка» сразу запала мне в душу. Как оказалось, навсегда. Были живы наши фронтовики, и потому я, успевший повоевать стрелком-радистом, вполне органично вписался в лихую журналистскую вольницу. Мы были не басмачи, а солдаты, готовые точно, но по-своему, творчески, выполнить любое задание. Самым большим подарком мне стала возможность еще ночью поразить соседей завтрашним номером газеты, да еще с подписью «Фото И. Гричера». Положительно, без честолюбия, в печати нечего делать!

Михаил Палиевский
НЕ ЗНАЛА ЖАЛОСТИ ВОЙНА
Ни совести, ни жалости не зная,
Людей косила, как могла, война.
Шла с поля, падая, Аглая,
Несла картошку мерзлую она.

Ее отрыла в поле из-под снега
В горе ботвы, у самого двора:
По осени стояла здесь телега,

Грузить мешки мешала детвора.

Картошку донести бы ей до дома,
Изба у поля на ветру дрожит,
В ней на печи, протопленной соломой,
В бреду голодном дочь ее лежит.

Не донесла, упала на колени,
Мир уходил из-под замерзших век,
И под слезой ее, холодной и последней,
Не таял легкий предвесенний снег.

МЫ ВСЕ - ДЕТИ БЕССМЕРТНОГО ПОЛКА

Семья Скрылевых:

9 мая 2015 года прошли все вместе тропой "Бессмертного полка" до Красной площади.

Людской поток "Бессмертного полка" плотной массой медленно перетекает по Тверской. От Белорусского до Красной площади меньше 4-х км. Мы преодолели это расстояние за 3,5 часа.
Состояние бытности в этой толпе непередаваемо. Мы же — дети социализма. Прошли через демонстрации, первомайские и ноябрьские, мгновенно и легко зажигаясь друг от друга праздником.
Сегодня чувство иное. Редчайшее духовное единство. Все словно заразились дружелюбием, спокойствием, доброжелательством. Улыбаются друг другу, вежливо извиняются, невольно задев при передвижении. Старикам особое внимание — их ещё предостаточно в строю. А дети "умывают" всех нас своей чистотой.
Общее светлое чувство высокой духовности сродни с Величественным Крестным ходом.
Река течёт молча, лишь по мере приближения к Кремлю взрывается с перекатом "Ура!" и "Россия!".
Неожиданно открылось глазу: весь поток складывается из двух слоёв. Снизу плывёт плотная людская масса, а над нею, в унисон с нижней, такая же плотная масса портретов "бессмертного воинства". Вознесённые нами в высь и словно парящие над нами бумажные птицы.
Удвоенная МОЩЬ нашего единства.

Елена Скворцова:

А мой дед погиб в первые же месяцы войны. Это было в боях за Ленинград. Там была такая мясорубка, что даже документов от его полка не осталось -- я перед праздниками специально ездила в ЦАМО искать.Мы даже не знаем, где он похоронен.
Еще один наш ветеран (младший брат бабушки) погиб в немецком концлагере. Другой ее брат, правда, остался живой. Он прошел всю войну и даже не был ранен. У него две медали "За отвагу" и орден Славы 3-ей степени.
Мы пошли на "Бессмертный полк". Это было что-то невероятное и грандиозное. Такого удивительного единения людей я просто не помню в последние годы.
А вот таким дед был за 10 лет до войны. Других его снимков не сохранилось.
Он был рядовым 604 легкого артиллерийского полка 118 стрелковой дивизии. Виктор Михайлович Вишняков.
Кстати, если кому-то интересно, как и где искать следы своих родственников, погибших или пропавших без вести в ВОВ, я попыталась это описать:
http://sobesednik.ru/…/20150419-nayti-chtoby-pomnit-kak-oty…