Люди Комсомолки. Гек Бочаров. О нем очерк Юрия Лепского.

Блистательному репортеру и писателю Геннадию Бочарову 25 сентября 2020 года исполнилось 85 лет. В случае Бочарова это, скорее, новость, чем старость
Много лет назад однажды утром я открыл номер "Комсомольской правды" и остолбенел, прочитав эту заметку. Так в ту давнюю пору не писал никто. Во-первых, заголовок. Он был трехстрочным и начинался с местоимения "Я" («Я сел в шлюпку и уплыл оттуда навсегда»). Любой редактор в любой другой газете сказал бы вам, что это нескромно. Любой редактор, в любой другой газете. Вам. Но не главный редактор "Комсомолки" и не Геннадию Бочарову.
Заголовок содержал еще одно удивительное качество: он сочетал предельно бытовое действие с категорией вечности. Секундное дело - "сел в шлюпку и уплыл оттуда" с пожизненным "навсегда". Это завораживало. Последующее чтение текста приводило вас в состояние нарастающего волнения.
"Но я чувствовал остров рядом и ощущал перестрелку в сердце..." "Память складывала крылья и камнем летела вниз..." "Утром над морем показалась узкая планка рассвета. По ней двигались легкие тени прожитых когда-то на острове дней..." "Над головами - высокий, гулкий купол жизни..." "Вечные стрелки осени возвращают птиц к знакомым местам... " "А как быть нам?.. Нам - и восемнадцатилетним и сорокалетним - остается кое-что потруднее... Наверное, нам остается рвать золотую паутину миражей и воспоминаний и идти к новым островам, пока есть острова и пока есть силы."... Так не писал тогда никто. Так и сегодня не может писать никто.
О чем эта заметка? О том, как на далеком острове Барса-Кельмес в Аральском море родился куланенок, о том, как с острова на Большую землю отправляли пять коров. О том, как корреспондент, попавший на этот остров, почему-то был там счастлив? О том, как его всю жизнь тянуло вернуться туда? О том, как многажды он пролетал над островом, и однажды даже поплыл туда на корабле. Но не доплыл. Остров ускользал от него, как заговоренный. О том, что самый мужественный и трудный поступок в жизни человека - не возвращение туда, где было хорошо, а открытие новых островов, движение вперед, пока на эти открытия и это движение есть силы? Да, да, да. Об этом. По существу Геннадий Бочаров публично совершал трудный выбор в своей жизни, он впервые утверждал миропонимание нового Одиссея, который не возвращается на Итаку. Это был выбор свободного человека в стране неснесенных вышек вертухаев, колючей проволоки ГУЛАГа и партийного диктата.
Это маленькое эссе способно было изменить жизнь внимательного читателя, поскольку генерировало для него силу и свободу автора.
Этой силы, свободы и таланта Бочарову хватило намного и на многое. Он и по сей день остается непревзойденным репортером Отечества. Тем важнее то, что уготовила ему судьба.
Он потерял сына. Дима был его гордостью. Замечательный, тонко и точно чувствующий слово. Честный, открытый, смелый, гордый, скромный. Проклятая болезнь унесла парня. Невозвратность этой потери для Бочарова - удар тяжелейший, убойный. И для него и для Тани - его жены и матери Димы...
Тысячекратно задаю себе этот вопрос: за что ему такое? Чем он провинился перед Небесами - этот талантливый и сильный человек? Чем заслужил удар такой чудовищной силы? В конце концов я понял, что на этот вопрос нет ответа, потому что не в ответе дело, а в вопросе. Не "за что?", а "почему такой тяжести крест?".
И вот на этот вопрос ответ есть. Потому, что непосильных тяжестей не бывает, потому что тяжесть дается по силе. Сильным - больше, тяжелей и больней. Слабым - и поменьше, и полегче.
Я знаю, как ему тяжело. Но я вижу, что он устоял, по-прежнему идет вперед, тянет этот груз. Делает то, во что верит. Не дает слабины. Не ныряет в приятное прошлое. По-прежнему рвет золотую паутину миражей и воспоминаний, стараясь разглядеть новые острова. Там, за узкой планкой горизонта.