Люди Комсомолки. Юрий Додолев и Татьяна Агафонова в воспоминании Тамары Громовой

Тамара Громова

УДИВИТЕЛЬНЫЕ МОИ ШЕСТИДЕСЯТНИКИ
Воспоминания о Юрии Додолеве и Татьяне Агафоновой
 

ПИСАТЕЛЬ ГЛАВНОЙ ТЕМЫ
Я всегда приходила на работу рано. Чтобы не спеша выкурить сигаретку, минуту посидеть в тишине и решить, за какие первоочередные дела браться.
Минуя милицейский пост, поднимаюсь на лифте на наш 6-й этаж. Прохожу первый коридор. Кругом – тишина. Крайний – отдел писем. Самый многочисленный женский отдел. Работают в нем люди семейные, и сейчас они завершают свои закупки продуктов. С утра народу в магазинах поменьше, да и могут выбросить какой-нибудь дефицит.
И вдруг слышу плач младенца. Почудилось? Прислушиваюсь. Крик повторяется. Это в комнате, где сидит Юра Додолев. Осторожно стучусь. И вижу удивительную картину. Юра с видимым удовольствием пеленает малыша, а рядом стоит симпатичная молодая женщина южного типа.
- Знаешь, как я люблю запах младенцев, - приветствовал меня Юра. И мне тут же захотелось потетехать этого малыша.
История оказалась такая. Молодая девушка влюбилась в молодого парня. Обыкновенное дело. Но когда парень узнал, что она ждет ребенка, то стал требовать, чтобы она от него избавилась. Она – ни в какую. Девушка была из небогатой молдавской семьи. А парень – сын высокопоставленного папаши. Когда ребеночек родился, юный высокопоставленный отпрыск отказался платить алименты своему сыну. Суд, как водится, его поддержал (тем более, тогда еще не умели проводить генетическую экспертизу). И молодая мама, взяв с собой малыша, приехала в Москву искать правду. Пришла утром в «Комсомолку» прямо с вокзала и, к своему счастью, нашла там Юру Додолева.
Юра принял самое горячее участие в судьбе молодой женщины. Он поселил ее у себя дома до решения вопроса. Поднял на ноги в Молдавии всех, кто мог помочь. Парень, отец ребенка, оказался совсем подонком. Он написал в в ЦК комсомола, что Додолев спит со своей подопечной. Юра принес справку, что он импотент. И всем в «Комсомолке» эту справку показывал, ничуть не заботясь о своей репутации. А сам носился за детскими смесями, пеленками. И он добился алиментов от начальственного отпрыска. Как он сожалел, что малыш уезжает! Он говорил мне: «Знаешь, как он мне улыбался!»
Как-то из командировки, кажется с Кубани, он привез симпатичную жену. Вскоре у него родился сын, в котором он души не чаял. Очень на него похожий. С этого времени у него начались нелады с женой. Вскоре она ушла от Юрки вместе с сыном. Юрка ужасно тосковал по сынишке. И, узнав, что жена отправила малыша к своим родителям, он поехал в станицу и выкрал сына. Всех перепетий я не помню за давностью, но знаю,что с пяти лет сын воссоединился с отцом. Жена, к тому времени родившая второго сына, в конце концов смирилась с обстоятельствами. Юрка в сыне души не чаял. Он и сам был большой ребенок. Они вместе увлекались игрушечными железными дорогами. Как-то Юрка ездил в ГДР и на все деньги купил там железную дорогу. Дома пробил туннель между комнатами, чтобы поезд беспрепятственно ездил по всей квартире. Я думаю, он переживал детство, безжалостно отнятое у него войной. Об этом он написал книгу. Повесть «Что было, то было». Я помню, как поразила она меня тогда. Он пишет об уголовниках, рядом с которыми волею судьбы ему пришлось воевать, не судя, а удивляясь. Совсем еще мальчишка, он сумел им противостоять, победив свой страх. Искренность и правдивость книги просто покорили меня.
Мне захотелось ее перечитать. Без всякой надежды я поехала в магазин русской книги в Торонто, где я сейчас живу. И книга там была! Издания 2014 года!
И я стала ее перечитывать, чтобы оживить в памяти некоторые детали. И не могла оторваться, пока не перечитала ее всю. Такая искренная, трогательная, правдивая эта Юрина повесть!
Когда началась война, Юре не было 17-ти. Он пошел работать на завод, где получал рабочую продовольственную карточку. И всегда был голоден. Ведь он рос. И у него украли карточки на месяц. Голодный, не осознавая, что делает, Юра в булочной схватил четвертинку хлеба. Арест, он просится на фронт, хотя даже стрелять не умеет. Его приговаривают к штрафбату. Это значит – самые трудные участки фронта. Разные люди попадали в штрафбат, Юре достались уголовники..
Юра прошел трудные испытания, но не согнулся.
Был ранен, награжден орденом и медалью. Стал хорошим писателем.
И то, что он попал в «Комсомолку», была удача. Творческая атмосфера, царившая в газете, думаю помогла ему раскрыться. Он дружил с Володей Орловым, рано осознавшим свое писательское призвание. Да все относились к нему с большой теплотой. Пожалуй, его считали чудаковатым за громогласные, откровенные оценки, которые Юра высказывал по поводу событий в стране и в жизни «Комсомолки».
У меня, когда я вспоминаю Юру Додолева, всплывают строки:
Да, были люди в наше время, не то что, нынешнее племя..
ЕЙ ДОВЕРЯЛА УЛАНОВА
Расставшись с Додолевым, иду дальше по почти пустынному коридору. Дохожу до своей комнаты. Пока еще никто не пришел, иду выкурить сигаретку. Когда возвращаюсь, раздается звонок. Это, конечно, Таня Агафонова. Со своей неизменной просьбой: «Тамар, зайди в мою комнату (она напротив моей) и разбросай вещи, как будто я уже пришла».
- Ладно, Таня, сделаю.
Таня Агафонова - еще одна яркая личность в нашем коллективе.
Высокая блондинка со спортивной, несколько сутуловатой фигурой. Крупные черты лица. Породистая. Одевается ярко. Всегда крупные бусы, кольца. И это ей идет.
Она работает в отделе информации. Но собственно информацией занимается мало. А все время ввязывается в какие-нибудь громкие авантюры. Ну, например, отправляется с экспедицией на поиски снежного человека. Рассказов потом - на полгода. Любит быть на виду.
Очень интересуется мужиками. Помню, как она «окучивала» Сережу Есина. Но ему повезло - он пробыл у нас недолго. (Сегодня приснился мне Юрий Воронов. Ни с того, ни с сего. Было какое-то наводнение, всюду вода, и он должен был закрыть какой-то кран. Не знаю, закрыл ли)…
Но продолжу об Агафоновой. Видно, чтобы поддержать свой статус, Татьяна любила общаться с людьми знаменитыми. Так, взяв интервью у замечательного режиссера-документалиста Романа Кармена, подружилась с его женой и стала своим человеком в их доме.
Интервью с Галиной Улановой обернулось тем, что Татьяна стала ее компаньонкой по жизни. Когда Большой театр уехал на гастроли в Англию, что было огромным событием в нашей закрытой культуре, Татьяна каждый день звонила Улановой из «Комсомолки». Подолгу разговаривала, давая ей советы, как одеваться, чтобы не простудиться, какого придерживаться меню... В конце концов, переговорные счета, которые приходили в редакцию, возмутили заведующую стенографическим отделом, которая ведала и всеми переговорами, и Татьяне предложили звонить из дома. Надо сказать, что заведующая стенографическим отделом Мария Михайловна Глазова была у нас знаменитая - она стенографировала Нюрнбергский процесс...
Вскоре Татьяна уволилась и переехала жить к Улановой на правах «домоправительницы», освободив Уланову от всех хозяйственных забот.
В ТАСС мне поручили взять интервью у Улановой к какому-то круглому юбилею Большого театра. Переговоры о встрече велись, конечно же, через Татьяну. В назначенное время я приехала. Улановой еще не было.
И Татьяна меня наставляла, как себя вести. Я рассеянно слушала. Мне хотелось оглядеться, я немного волновалась - ведь я пришла к гениальной балерине. Уланова жила в высотном доме на Котельнической набережной. Квартира была трехкомнатной. Ее обстановка показалась мне аскетической. Никаких излишеств. Запомнился только увеличенный портрет потрясаюющой итальянской актрисы Анны Маньяни. Позже услышала от Роста, что это была любимая актриса Галины Сергеевны.  
Татьяна немного отвлеклась от меня, так как пришли две хорошенькие балерины из кордебалета, одна из них влюбилась в знаменитого певца Большого театра, и она пришла советоваться с Татьяной, как обезвредить жену певца, которая грозила пожаловаться в партком, что чревато для певца закрытием зарубежных гастролей.
Об этом мне рассказала Татьяна, как только упорхнули балеринки. Ей, кажется, нравилась роль опытной наставницы.
Уланова же была проста и демократична в общении. Она просто очаровала меня! Татьяна не вмешивалась в нашу беседу. Во время интервью пришел Юрий Завадский. Они уже были разведены с Улановой. Он принес Галине Сергеевне два пакетика дефицитной тогда гречки. Меня тронуло это проявление заботы.
Галина Сергеевна была немногословна. На вопросы отвечала коротко и четко. Все мои попытки расширить круг беседы оставались незамеченными. Конечно, ей не впервой было давать такое официальное интервью, и она знала, что надо говорить. Провожая меня, Татьяна сказала, что собирается писать книгу об Улановой. Я горячо поддержала ее намеренье...
Визировать интервью я поехала в театр. Подавая Улановой текст, была взволнована, меня охватил какой–то восторг, я опустилась на колени и поцеловала ей руку. Она смутилась, протянула мне руку и, сказавши: «Бог с вами!», улыбнулась моему порыву! У меня выступили слезы.
Немного фантазии – и я снова вижу гениальную Уланову-Жизель, парящей над сценой. И вижу зал, в едином порыве он встает и обрушивается аплодисментами.
В восьмом номере «Знамени» за 2015 год напечатаны воспоминания И.Каретниковой «Портреты разного размера». В том числе о Т.Агафоновой. Ссылаясь на давнее знакомство с ней, автор дает ей совершенно уничижительную характеристику. Верную ли – не знаю. И, честно говоря, мне это не интересно. Но автор, ссылаясь на короткий телефонный разговор с Татьяной, утверждает, что у Татьяны были нетрадиционные сексуальные отношения с Улановой. Зачем? И зачем журнал напечатал эту информацию? Вряд ли к тому же достоверную. Татьяна любила эпатаж, любила приврать, шокируя собеседника. А вокруг артистов такого масштаба как Уланова всегда слухи, сплетни, домыслы не совсем здоровых поклонников…
Давно умерла Т.Агафонова, через год умерла Галина Сергеевна Уланова, умерла и Е.Каретникова, возможно она и сняла бы публикацию об Агафоновой по той простой причине, что публикация касалась только двух человек и больше никого!
P.S. Еще одно воспоминание о Татьяне Агафоновой, которое объясняет их отношения с Улановой.
Лев Колодный, журналист
«ОНА БЫЛА МНЕ ПОМОЩНИЦЕЙ, ДРУГОМ, ДОЧКОЙ»
Татьяна Агафонова — мне она казалась похожей на Ларису Рейснер, лихую и яркую советскую журналистку, послужившую прототипом комиссара в «Оптимистической трагедии». Мы с Агафоновой провели вечер памяти Ларисы. А потом состоялся персональный вечер Тани в Центральном доме журналиста. Ей было о чём рассказать. По следам жён декабристов она отправлялась в Сибирь, искала таинственную Мангазею. Говорили об Агафоновой полярники, лётчики, моряки, с кем она бывала в дальних перелётах и походах. Вдруг в переполненный зал вошла в манто Уланова. И неожиданно для меня, ведущего, попросила слова. Что сказала тогда — не помню.
Помню, вскоре угасла звезда Агафоновой в газете. На телевидении вышел её фильм «Мир Улановой». И с ТВ она ушла в этот необъятный мир, поражённая гениальностью и хрупкостью Галины Сергеевны. Агафонова совершила свой главный подвиг: поставила крест на карьере и бросила её к ногам подруги. Самые лучшие прижизненные публикации о ней сделала Агафонова. Но их очень мало за двадцать с лишним лет дружбы и верной службы, которую в наши дни называют «связями с общественностью». Брали интервью подруги Агафоновой, журналисты, которых она ввела в дом. Чтобы быть ближе к Улановой, Таня свою квартиру и квартиру мамы поменяла на одну — в высотном доме. А когда мама умерла, произвела второй обмен, в результате чего она и Галина Сергеевна перебрались в четырёхкомнатную квартиру.
Из неё Татьяна ушла в больницу с диагнозом «рак» — и не вернулась. «Она была мне помощницей, другом, дочкой, — призналась Галина Сергеевна, похоронив Таню. — Я как будто ребёнка потеряла. Но мне ещё в юности родители сказали: «Галя, ты ни в коем случае никогда не должна иметь детей. Либо сцена, либо дети».
Свою Таню Галина Сергеевна пережила на 4 года. Второй инсульт настиг её в квартире в доме на Котельнической набережной в полном одиночестве. Дверь пришлось взломать. 21 марта 1998-го великая балерина скончалась. Все бумаги, которые могли бы рассказать что-либо о её сокровенной жизни, она уничтожила. Старые люди часто делают так, и это, наверное, правильно.